Песнь небесного меча - Бернард Корнуэлл Страница 75

— Сейчас — никаких битв, — настойчиво проговорил Альфред. — Отправляйся туда по суше, если так будет лучше, поговори с ними и быстро возвращайся ко мне с вестями.

Он настоял на том, чтобы послать со мной священника, но, к моему облегчению, на эту роль выбрали отца Виллибальда.

— Я — старый друг госпожи Этельфлэд, — объяснил тот по дороге из Лундена. — Она всегда любила меня, а я — ее.

Я ехал верхом на Смоке. Со мной были Финан и воины из моего личного отряда, а еще пятьдесят человек, которых отобрал Альфред, — ими командовал Стеапа. При нас не было знамен, вместо них Ситрик держал зеленую ветвь ольхи в знак того, что мы хотим вести переговоры.

То была ужасная земля, к востоку от Лундена, — плоское, пустынное место ручьев, канав, тростников, болотных трав и дичи. Справа от нас, где порой виднелась серая простыня Темеза, болотистая местность казалась темной Даже под летним солнцем.

В этой мокрой пустоши жило мало людей, и хотя мы проехали мимо нескольких низких хижин с тростниковыми крышами, из них никто не вышел. Жившие здесь Рыбаки, промышлявшие ловлей угрей, видели наше приближение и поторопились спрятать свои семьи в безопасном месте.

Тропа, которую трудно было назвать дорогой, тянулась по слегка приподнятому краю болота, потом — через маленькие, огороженные терновником поля, тяжелые от глины. Скудные деревья были расщеплены и согнуты ветром.

Чем дальше мы продвигались на восток, тем чаще нам попадались дома, и постепенно они становились больше.

Около полудня мы остановились возле большого дома, чтобы напоить лошадей и дать им отдохнуть. Дом был окружен палисадом, и слуга осторожно вышел из ворот, чтобы спросить, по какому мы делу.

— Где мы находимся? — поинтересовался я, прежде чем ответить на вопрос.

— Это дан Вокки, — ответил он.

Слуга говорил на английском.

Я мрачно рассмеялся, потому что «дан» означало «холм», а холма я нигде не видел, хотя дом стоял на очень небольшой возвышенности.

— Вокка здесь? — спросил я.

— Теперь этими землями владеет его внук, господин. Но его здесь нет.

Я соскользнул со спины Смоки и швырнул поводья Ситрику.

— Поводи его, прежде чем напоить, — велел я Ситрику, потом снова повернулся к слуге. — Итак, его внук — кому он дал клятву верности?

— Он служит Хакону, господин.

— А Хакон? — задал я новый вопрос, отметив, что домом владеет сакс, но клятву верности он принес датчанину.

— Он поклялся в верности королю Этельстану, господин.

— Гутруму?

— Да, господин.

— Гутрум созвал людей?

— Нет, господин, — ответил слуга.

— А если бы Гутрум их созвал, — спросил я, — Хакон и твой господин последовали бы призыву?

Слуга осторожно посмотрел на меня.

— Они отправились в Бемфлеот, — ответил он.

Это был очень интересный ответ. Хакон, сказал мне слуга, владел широкой полосой здешней глинистой земли, дарованной ему Гутрумом, но теперь Хакон разрывался между своей клятвой верности Гутруму и страхом перед Зигфридом.

— Значит, Хакон последует за ярлом Зигфридом? — спросил я.

— Мне так думается, господин. Насколько я знаю, из Бемфлеота пришел призыв, господин, и мой хозяин отправился туда вместе с Хаконом.

— Они взяли с собой своих воинов?

— Только немногих, господин.

— Воинов не созывали?

— Нет, господин.

Итак, Зигфрид пока не собирал армию, он предпочел созвать наиболее богатых людей Восточной Англии, чтобы сказать, чего от них ожидает. Когда придет время, ему понадобятся эти воины, и, без сомнения, теперь он соблазняет их богатствами, которые будут принадлежать им, когда за Этельфлэд заплатят выкуп. А Гутрум? Я полагал, что тот просто сидит тихо, пока Зигфрид искушает людей, поклявшихся в верности королю. Но Гутрум явно не пытался этому помешать, наверное, решив, что бессилен что-либо противопоставить щедрым обещаниям норвежца. В данном случае лучше было позволить Зигфриду повести свои войска против Уэссекса, чем искушать его захватить трон Восточной Англии.

— Гарнизон Вокки, твоего господина, состоит из саксов? — спросил я слугу, заранее зная ответ.

— Да, господин. Хотя его дочь замужем за датчанином.

Итак, похоже, саксы этой унылой земли будут сражаться за датчан. Может, потому, что у них не было выбора, а может, потому, что после брака их верность стала принадлежать другим.

Слуга дал нам эля, копченого угря и твердый хлеб и, поев, мы продолжили свой путь. Солнце катилось к западу и сияло на огромной линии холмов, слегка возвышавшихся над плоской землей. Обращенные к солнцу склоны были крутыми, поэтому холмы смахивали на зеленые укрепления.

— Это Бемфлеот, — сказал Финан.

— Он там, наверху, — согласился я.

Бемфлеот находился на южном конце холмов, хотя на таком расстоянии было невозможно разглядеть крепость.

Я начал приходить в уныние. Если нам придется атаковать Зигфрида, то явно нужно будет вести войска из Лундена, а я не имел желания пробиваться вверх по этим крутым склонам. Я видел, что Стеапа глядит на откос — его явно снедали такие же сомнения.

— Если дело дойдет до боя, Стеапа, — жизнерадостно окликнул его я, — я пошлю тебя и твоих людей туда, наверх, первыми!

Единственным ответом был его угрюмый взгляд.

— Они нас видят, — сказал я Финану.

— Они уже час следят за нами, господин, — ответил тот.

— Да?

— Я наблюдал за отблесками на наконечниках их копий, — сказал ирландец. — Они даже не пытаются прятаться от нас.

Наступил долгий летний вечер, когда мы начали подниматься на холм. Было тепло, красивые косые лучи освещали листву росших на склоне деревьев. Дорога, извиваясь, убегала ввысь, и, пока мы медленно поднимались по ней, я видел блики света высоко вверху и знал — это солнце отражается на наконечниках копий и шлемах. Наши враги наблюдали за нами и были готовы нас встретить.

Нас ожидали всего три всадника. Все они были в кольчугах, в шлемах с длинными плюмажами из конских волос, которые придавали им дикий вид. Они увидели ольховую ветвь в руках Ситрика и, когда мы приблизились к вершине, во весь опор поскакали к нам. Я поднял руку, останавливая своих воинов, и в сопровождении одного Финана поехал поприветствовать всадников в шлемах с плюмажами.

— Наконец-то явились, — сказал один из всадников на английском с сильным акцентом.

— Мы явились с миром, — сказал я по-датски.