История Французской революции - Франсуа Минье Страница 73

Подобная же судьба ждала и всех других вождей этой партии: Салль, Гаде, Барбару были захвачены в пещерах Сент-Эмильона, около Бордо, и погибли на эшафоте. Петион и Бюзо, после непродолжительных скитаний, кончили самоубийством. Их трупы были найдены в поле, полуобглоданные волками. Рабо Сент-Этьен был выдан своим старым другом; мадам Ролан была также осуждена на смерть, причем вела себя совершенно как древняя римлянка. Ее муж, узнав о ее смерти, покинул свое убежище изгнанника, вышел на большую дорогу и покончил с собой. Кондорсе, поставленный вне закона после 2 июня, был схвачен в то время, когда скрывался от своих палачей, и избавился от смертной казни ядом. Луве, Кервелеган, Ланжюине, Анри ла Ривьер, Лесаж, Ларевельер-Лепо только одни пережили это время ужаса и крови в безопасных убежищах.

В это время составилось революционное правительство; оно было утверждено Конвентом 10 октября. После 31 мая власти, в сущности говоря, не существовало нигде, ни в министерстве, ни в городском управлении. Вполне естественно, что власть ввиду такого чрезвычайного положения и необходимости единства и быстроты действия должна была сосредоточиться в одних руках. Собрание имело центральную и наиболее обширную власть; диктатура должна была также перейти в его среду, а там она была захвачена господствующей партией или, вернее, несколькими отдельными ее членами. Комитет общественного спасения, созданный 6 апреля, по смыслу своего названия, для защиты революции чрезвычайными и неотложными мерами, давал уже готовый кадр для правительства. Образованный во время столкновения Горы с Жирондой, он 31 мая был составлен из нейтральных членов Конвента. При своем первом возобновлении он попал в руки крайних монтаньяров. Барер остался там, а Робеспьер был выбран его членом, и его партия стала там господствовать, благодаря Сен-Жюсту, Кутону, Колло д'Эрбуа и Бийо-Варенну. Робеспьер уничтожил влияние нескольких дантонистов, оставшихся еще в Комитете, как, например, Эро де Сешель и Робера Ленде, привлек на свою сторону Барера и стал всем руководить, приняв на себя наблюдение за общественным настроением и за полицией. Его товарищи распределили между собой все другие обязанности. Сен-Жюст наблюдал за партиями и доносил на них. Кутон предлагал сильные меры, требовавшие смягчения в форме; Бийо-Варенн и Колло д'Эрбуа руководили комиссарами в департаментах, Карно занимался войной, Камбон — финансами, Приёр, депутат Кот д'Ора, и Приёр, депутат Марны, и несколько других — внутренними и административными делами; Барер же был ежедневным оратором, готовым всегда восхвалять диктаторский комитет. Для помощи ему в подробностях революционного управления и в мерах второстепенной важности был создан Комитет общественной безопасности. Он был устроен в том же самом духе, как и первый, и состоял из двенадцати членов, избираемых на три месяца, но в действительности удерживавших должность за собой навсегда.

В руках этих людей была сосредоточена вся революционная власть. Предлагая учредить впредь до заключения миpa власть децемвиров, Сен-Жюст не скрывал ни побуждения, ни цели этой диктатуры. „Вам нечего больше щадить врагов нового порядка, — какой бы то ни было ценой, а свобода должна остаться победительницей. Нельзя устанавливать конституции при обстоятельствах, в которых ныне находится республика, она стала бы защитой всех покушений на свободу, потому что ей недоставало бы силы, необходимой для предотвращения их. Положение нынешнего правительства также очень затруднительно, вы слишком далеки от всех покушений; нужно, чтобы меч закона действовал везде быстро, и ваша рука была бы повсюду!“ Вот как создалось это страшное могущество, поглотившее сперва врагов Горы, потом Гору и Парижскую коммуну и кончившее тем, что поглотило само себя. Комитет действовал от имени Конвента, служившего ему орудием. Он сам назначал и увольнял генералов, министров, комиссаров, судей и присяжных; он уничтожал партии и брал на себя инициативу всех мер. Он распоряжался самовластно в департаментах; при помощи комиссаров, от него в зависимости находились армии и генералы; он распоряжался личной свободой каждого, благодаря закону о подозреваемых, и с помощью Революционного трибунала — существованием всех граждан, посредством реквизиций и таксы на хлеб — состоянием каждого. При посредстве порабощенного Конвента он, в случае нужды, постановлял обвинения против своих собственных членов. Диктатура опиралась на толпу, которая разглагольствовала в клубах и главенствовала в революционных комитетах, за что получала ежедневную плату и пищу при помощи „максимума“. Она держала сторону этого страшного режима, покровительствовавшего ее страстям, дававшего ей первое место в государстве и, казалось, действовавшего исключительно в ее интересах.

Новаторы, отделенные войной и собственными законами от всех других государств и других форм правления, желали еще больше подчеркнуть свое отличие. Они создали для неслыханной революции новое летосчисление, изменили деление года, названия месяцев и дней ^[40]. Они заменили христианский календарь республиканским, неделю — декадой и назначили днем отдыха не воскресенье, а каждый десятый день. Новое летосчисление было введено со 2 сентября 1792 г., дня основания республики. В году было двенадцать месяцев, в каждом месяце по тридцати дней ^[41]. Начинались они 22 сентября в следующем порядке: вандемьер, брюмер, фример — для осени; нивоз, плювиоз, вантоз — для зимы; жерминаль, флореаль и прериаль — для весны; мессидор, термидор и фрюктидор — для лета. В каждом месяце было три декады; в каждой декаде десять дней, и каждый день назывался по своему месту в декаде. Они назывались: примиди, дуоди, триди, квартиди, квинтиди, секстиди, септиди, котиди, нониди и декади. Пять полных дней были отнесены к концу года, довершая недостающие дни месяцев. Они назывались санкюлотидами и были посвящены: первый — празднованию Гения, второй — Труда, третий — Действий, четвертый — Вознаграждений, пятый — Общественного мнения. Конституция 1793 г. привела к республиканскому календарю, а этот последний — к отмене христианских обрядов. Как мы скоро увидим, Коммуна и Комитет общественного спасения предложили, в конце концов, каждый свою религию. Первая — поклонение Разуму, а второй — поклонение Верховному Существу. Но предварительно нам нужно дать отчет о междоусобной борьбе творцов катастрофы 31 мая.

Парижская коммуна и Гора совместно произвели переворот против Жиронды, но воспользовался им только один комитет. В продолжение протекших пяти месяцев Комитет, принявший все меры к обороне государства, стал, естественно, первой силой республики. Так как борьба считалась почти законченной, то Коммуна стала стремиться к преобладанию над комитетом, а Гора к тому, чтобы комитет не господствовал над ней. Партия Коммуны соединяла в себе самых крайних революционеров. Ее цели были противоположны целям Комитета общественного спасения. Она хотела заменить диктатуру Конвента самым крайним местным народным правлением, а религию — самым грубым неверием. Политическая анархия и религиозный атеизм — вот каковы были взгляды этой партии и средства, которыми она хотела утвердить свое преобладание. Революция явилась следствием различных систем, волновавших век, ее породивший. Во все время кризиса во Франции крайний католицизм олицетворял в себе непокорное духовенство; янсенизм воплотился в присягнувшем духовенстве; философский деизм — в поклонении Высшему Существу, установленном Комитетом общественного спасения; материализм друзей Гольбаха — в поклонении Разуму и Природе, установленном Коммуной. То же было и с политическими мнениями, начиная со сторонников старого королевского режима до поклонников самого крайнего деспотизма из партии Коммуны. Эта последняя потеряла в марте главную поддержку и своего настоящего вождя, в то время, как Комитет общественного спасения сохранил своего, — и это был Робеспьер. Муниципальной партией руководили люди, пользовавшиеся большой любовью низших классов: Шометт и его помощник Эрбер были ее политическими вождями; Ронсен, командовавший революционными войсками, ее генералом, атеист Анахарсис Клоотс — ее апостолом. Она опиралась в городских секциях на революционные комитеты, где находилось много темных личностей иностранного происхождения, подозреваемых в том, что они английские агенты, посланные, чтобы погубить республику, доведя ее до крайности анархии. Клуб кордельеров был составлен исключительно из сторонников Коммуны. Старые кордельеры Дантона, так властно помогавшие перевороту 10 августа и образовавшие городское управление того времени, перешли теперь в Конвент и правительство, а в клубе их заменили члены, которых они с презрением называли „патриотами третьего призыва“.