Дарующие Смерть, Коварство и Любовь - Сэмюэл Блэк Страница 73
Дарующие Смерть, Коварство и Любовь - Сэмюэл Блэк читать онлайн бесплатно
— Леонардо! — воскликнул я. — Позвольте поздравить вас с бесподобной иллюзией.
— Благодарю, Никколо. Значит, пока вам нравятся нынешние увеселения?
— Изумительные представления. Но мой кубок опустел, а вы, видимо, еще даже не вкусили даров Бахуса. Давайте-ка разыщем виночерпия!
Удалившись в пустынный уголок, мы провозгласили несколько тостов: за отвод Арно, за бессмертную славу, за дружбу и за благополучное завершение наших рискованных отношений с герцогом. У меня создалось впечатление, что Леонардо скоро распрощается с Чезаре, хотя и не говорил этого.
Он обратил мое внимание на нескольких любопытных гостей празднества, включая молодого красавчика, который болтал с римской «гетерой». Его имя, как он сказал, Пьеро Торриджано. [40]
— Он уже успел завоевать некоторую славу, — пояснил Леонардо, — будучи одновременно солдатом и скульптором.
— Странное сочетание, — заметил я. — И он преуспел в обоих занятиях?
— Безусловно, как солдат он далеко превзошел нас с вами, а что касается его скульптур… — Он скривился и покачал головой.
— Значит, не гений? — со смехом уточнил я.
— Боюсь, что нет, хотя я почувствовал к нему гораздо большее расположение после его рассказа о том, как однажды он прицельным ударом расквасил нос Микеланджело.
— Микеланджело? — Это имя я где-то слышал. — О, не тот ли это скульптор, о котором твердят, что…
— …что он превосходит меня гениальностью?
Я решительно возразил, заявив, что собирался сказать совсем другое. Но Леонардо лишь улыбнулся:
— Да, именно он.
— А что о нем думаете вы? Так ли он гениален, как говорят?
— По-моему, он исключительно одаренный художник, но высокомерный, задиристый и в целом малоприятный молодой человек.
— A-а, понятно, — протянул я, решив, что лучше замять эту тему, и пробежал взглядом по фланирующим гостям. — А где, кстати, Доротея?
— Не знаю, — ответил Леонардо. — Я и сам только что подумал о ней.
И тогда я вдруг увидел, как она медленно проходит через расступающуюся толпу. Глаза всех гостей невольно провожали взглядами ее изумительную фигуру, затянутую в голубое, расшитое серебром платье, и более того — что казалось мне невозможным всего пару часов тому назад, внезапно произошло: с непринужденной естественностью, подарившей приятную, парализующую слабость.
— Mamma mia! [41]— простонал я.
Леонардо нахмурился.
На полу — лужа урины. На полу — брызги крови. На полу — два пальца и одно ухо.
Рамиро да Лорка прикован цепями к стене. Обнаженный толстяк. Белокожий и волосатый. Кричащий, окровавленный и возносящий молитвы.
— А я и не догадывался, Рамиро, что вы так религиозны. Микелотто, вы знали, что наш Рамиро религиозен?
Микелотто, отрицательно покачав головой, добавил:
— Хотя я знал, что он развлекался с мальчиками.
Я расхохотался:
— Он… да уж правда ли? Ах, наш великан дьявольски развратен! Всего два пальчика и ушко, а вы уже признались почти во всех грехах.
— Во всех! — заорал он. — Я признался ВО ВСЕМ! Чего еще вы хотите от меня?
— Зачем же так кричать? — тихо спросил я. — В отличие от вас, у меня еще есть уши. — И, убрав улыбку, заметил: — Но все-таки у меня возникло ощущение, что вы забыли о какой-то малости.
— НЕТ! — завопил Рамиро, глянул на меня и тут же засипел дрожащим голосом: — Нет, клянусь вам, мой господин. Я рассказал вам все.
— Гм-м… давайте-ка припомним ваши признания, ладно? Итак, вы сообщили, что вступили в сговор с Вителлодзо и Оливеротто. Что вы строили козни против меня…
— Да. Да, я виноват. И очень сожалею.
— Я прощаю вас, Рамиро.
Он уставился на меня с открытым ртом и вытаращенными глазами:
— Вы… вы… п-п-прощаете меня?
Я развел руками:
— Да, а почему бы и нет? Я милосерден. У нас нынче рождественские праздники. Вы сказали, что раскаялись. Поэтому я готов отпустить вас.
Я посмотрел ему в глаза — надежда боролась с неверием. Надежда победила.
— Освободите его, Микелотто.
Тот направился к узнику.
— О, благодарю вас, благодарю вас, мой господин!
— Нет, погодите-ка, — воскликнул я. Микелотто остановился. Рамиро замер. — Я только что вспомнил кое-что, — произнес я. — Кое-что неприятное. Когда вы сопровождали донну Лукрецию в Феррару… В прошлом январе… вы помните?
— М-м-мой господин?
— ВЫ ПОМНИТЕ?
Рамиро судорожно вздохнул. Его губы затряслись:
— Д-д-да, мой господин.
— Ладно, — произнес я с мягкой кротостью. — Хорошо. Тогда, вероятно, вы также вспомните, что говорили донне Лукреции. В один из вечеров вашего путешествия. Какие-то оскорбительные слова… ставившие под сомнение ее честь.
— Мой господин, я не понимаю, о ч-ч-чем вы…
Я ударил Рамиро в его большое жирное брюхо. Вся его плоть с мышцами и органами всколыхнулась, как квашня. Он с трудом перевел дух. Его голова ударилась о стену. Он застонал от боли. Глаза его закатились.
Я бросил взгляд на мою перчатку из белой лайки, испачканную потом и кровью, стащил ее с руки и бросил на пол.
— Мне известно, Рамиро, что вы говорили. Там присутствовало много свидетелей. Но я хочу, чтобы ВЫ САМИ сказали мне. Сказали мне те самые слова, которыми оскорбили мою сестру.
— Я не могу… не могу вспомнить… — пробормотал он, покачав жирной головой.
— Отрежьте ему член, — велел я Микелотто. — Он такой крохотный, что вряд ли Рамиро будет по нему скучать.
— Не-е-ет! НЕТ, УМОЛЯЮ!
— Говорите, придурок, что вы сказали моей сестре.
— Я сказал… сказал… э-э…
Я кивнул Микелотто. Тот оттянул член Рамиро и резанул по нему бритвой. Кровь брызнула фонтаном. Я смахнул красные капли с моего камзола. Член валялся на полу — белым червяком, сочащимся кровавой спермой.
Рамиро завопил, забился головой об стену. Из его рта заструился алый ручеек — идиот прикусил язык.
— Не стоит терзать себе язык, Рамиро. Он единственный интересует меня в вашей персоне.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии