Ромен Гари, хамелеон - Мириам Анисимов Страница 63

В Рокбрюне Гари чувствовал себя счастливым. «Здесь мне пишется лучше, чем где бы то ни было». Работая на залитом солнцем чердаке, где когда-то сушили травы и томаты, а из мебели был только кухонный стол, стул и кровать на колесиках, Гари писал, сидя прямо на полу, в окружении соломенных корзин, в которые швырял черновики, которые его не устраивали. Всё было завалено бумагами, которые забивались под грубые, неплотно прилегающие рейки паркета или порывом ветра уносились в окно.

Когда Мирей, вернувшись, поднималась наверх, ей было даже страшно протянуть Гари заказанные сигареты: он писал в отрешенном состоянии, покачивая головой, с торчащими на затылке волосами. Во время этих первых продолжительных каникул он занимался переработкой романа «Цвета дня». Действие его разворачивается в Рокбрюне, в доме Гари на улице Лафонтена, и в Ницце. Прототипом героини печальной романтической истории стала Анна Мецгер, эмигрантка из Польши, которая жила в Лионе и лечилась в санатории для легочных больных в Сансенлемосе. Они долго переписывались с Гари, но, похоже, эти отношения так и остались платоническими.

Однажды Анна прислала Роберу Галлимару, секретарю главного редактора и члену литературно-художественного совета, строго конфиденциальное письмо, в котором просила его взять на хранение письма Гари. Галлимар согласился, но в конечном итоге письма были переданы другому человеку.

Тем временем Лесли контролировала рабочих, которые делали ремонт в доме. Утром она выходила из своей спальни, которая тоже была расположена в башне под чердаком. Со своей верхотуры она спускалась в прозрачной ночной рубашке и тапочках с помпонами на босу ногу. Рабочие, наблюдавшие это, не знали, что и думать.

На первом этаже, где располагалась небольшая терраса, Лесли обустроила три небольшие комнаты без дверей, с переходами из нескольких ступенек. Туалет был только во дворе, в окна и в дверь дуло из-за плохой изоляции, а Лесли на кухне училась готовить рыбный суп «буйабес» под руководством повара из Марселя г-на Феликса.

Эти спартанские условия ничуть не смущали Гари. Закончив намеченное на день, он устраивался в гамаке и смотрел на море, потом шел в Кап-Мартен поплавать. Вернувшись, он находил Лесли на террасе с рукописью в одной руке и бокалом вина в другой. Гари всегда уверял ее, что красное вино хуже водки.

Когда поздно вечером он шел по городку, медленно поднимаясь по длинным лестницам к мрачной улице Шато, окруженной сводчатыми переходами и заброшенными домами, местные жители, сидя на пороге своих домов, перешептывались: «Кто это? Mi fa pau — Я его боюсь».

В отсутствие Ромена и Лесли за всем следила Ида. Она торговалась в Ментоне с финансовым инспектором, угрожавшим опечатать дом за неуплату налогов, вызвала ремонтников, когда из-за протекающей трубы в доме Гари залило ризницу в стоявшей вплотную к нему церкви. Несколько лет спустя, когда супруги приобрели и отремонтировали несколько строений в Рокбрюне, на Иду было возложено также их содержание, ремонт и финансовые вопросы. Полгода не получая от хозяев ни денег, ни писем, возмущенная Ида решила сдавать помещения внаем и сообщила об этом Гари. От него тут же пришло ответное письмо, в котором он одобрял ее решение, приносил извинения за недосмотр и давал ей полную свободу в управлении имуществом. В качестве вознаграждения предлагал ей брать себе то, что останется после всех платежей. К письму Гари приложил несколько чеков, но Ида доверяла только наличным.

Из долгого отпуска в Рокбрюне Гари вернулся спустя два дня после официального завершения отпуска: у его черной малолитражки отказали тормоза. По склонам Швейцарских Альп он спускался на еще работавшем ручном тормозе, пронесясь как бешеный мимо американского траурного кортежа.

В Берне его ждали сразу несколько плохих новостей. Жак Вимон, первый советник, с которым Гари подружился, был назначен генеральным секретарем правительства Туниса ^[46]. Анри Опно тоже готовился сменить место работы: его враги распространяли ложные слухи, и он не знал, какое назначение получит. Что касается Гари, ему была предложена должность в Москве. Лесли встретила это предложение с восторгом и надеждой, но Ромен был непреклонен. Перспектива поселиться в Советском Союзе была ему отвратительна. А близившееся расставание с Анри Опно огорчало настолько, что он сам подумывал, не подать ли в отставку. Лесли умоляла мужа не принимать скоропалительных решений, а после того, как Ромен решительно ответил ей отказом, она всю ночь проплакала у себя в комнате. На что они будут жить, если он уйдет с дипломатической службы?

Вопреки ожиданиям Анри Опно тоже не получил высокой должности в Москве: Ролан де Маржери проинформировал его, что социалисты хотели бы видеть там своего ставленника. Узнав эту новость, Гари расцвел и со слезами, проникновенно сказал: «Я готов вас расцеловать! Наконец-то я начну писать новую книгу». А Элен Опно он поведал, что собирается приобрести квартиру в Париже, чтобы чувствовать себя настоящим французом. «Зачем, вам почти не придется там жить», — удивилась Элен. «Это неважно, — ответил Гари. — Даже если квартира будет пустовать, у меня в кармане будет лежать ключ и я буду знать, что она есть».

После непродолжительной поездки в Вену в обществе Ромена Лесли написала несколько статей для швейцарских газет, не забыв показать их послу на предмет цензуры. Она пыталась затащить мужа на концерт Вагнера. Но Гари, видимо, подразумевая антисемитские взгляды композитора, ответил ей парой фраз, наскоро нацарапанных на клочке бумаги:«Darling я ненавижу вашего Вагнера. Я плюю на его могилу».

Осенью 1951 года заболел и умер всеобщий любимец пес Хаджи, которого Лесли подобрала в Париже. Она была убеждена, что французский ветеринар смог бы его спасти — в ее представлении швейцарцы умели лечить только коров. Ромен не понимал, как можно днями рыдать над собакой, которая досталась им совершенно случайно. «Но все равно грустно!» — ответила Лесли.

Чуть позже Лесли посетила Анну и Жака Вимона в Тунисе. Служебная вилла нового генерального секретаря правительства располагалась на берегу Тунисского залива, окна выходили на море. Она была построена по заказу зятя Муссолини богача Галеаццо Джано. Вимоны поселили Лесли в домике посредине парка, а мать Анны, которая работала врачом в мусульманской клинике в Медине, провела ее по старой части города. Эта прогулка произвела на Лесли незабываемое впечатление. Она завороженно смотрела на восточных обольстительниц, которых можно было увидеть в окнах арабских борделей. Арендовав машину с шофером, Лесли посетила Сиди-Бу-Зид, Сфакс, Кайруан, Джербу, Лагаоран, Такруну. Она писала Элен Опно подробнейшие отчеты о своем путешествии и просила напомнить о ее существовании «любезному муженьку». На пару с фотографом Мейджи, которую трудно было выносить из-за вульгарных манер и ирландского акцента, Лесли собирала информацию об Изабелле Эберхардт, одной из четырех героинь книги, которую планировала написать, — книги о женщинах, влюбленных в Восток и арабскую культуру.