Оборона Одессы - Артем Филиппенко Страница 59

Военный совет OOP принял решение, направленное на улучшение структуры управления войсками Восточного сектора. Необходимость этого особенно дала о себе знать во время тяжелых боев в конце августа 1941-го. В отличие от Западного и Южного секторов, где действовали полноценные дивизии, в Восточном секторе оборону держали отдельные части и подразделения. Опыт же показывал, что и на правом фланге Приморской армии необходимо иметь единое крупное соединение. Поэтому Военный совет оборонительного района решил сформировать из отдельных частей Восточного сектора, пополненных народными ополченцами, цельную стрелковую дивизию.

Приказ об этом был отдан 1 сентября. Новая дивизия получила сначала название Одесской. 1-й полк морской пехоты был переименован в 1-й стрелковый полк, 26-й полк НКВД – во 2-й стрелковый, 64-й отдельный пулеметный батальон, батальон 249-го конвойного полка НКВД и 1-й батальон 136-го запасного полка были расформированы, а их личный состав влит в указанные два полка. Намечалось сформировать еще один полк Одесской дивизии.

Г.М. Коченов вспоминал: «28 августа 1941 г. мне было приказано ВС OOP сформировать в пятидневный срок из частей Восточного сектора стрелковую дивизию, присвоив ей имя «Первая Одесская стрелковая дивизия». Но 2 сентября (по уточненным данным, 11 сентября. – Авт.) Москва присвоила этой номер дивизии – 421-я стрелковая дивизия… Дивизия формировалась без перерыва боя» [219].

В эту дивизию, которая прикрывала фронт в 17 км, вошли: 1330-й стрелковый полк (бывший морской полк Я. Осипова), 1331-й стрелковый полк (бывший 26-й полк НКВД и части 82-го ТУРа), 54-й стрелковый полк полковника Матусевича (полк, переданный из состава 25-й стрелковой дивизии), артиллерийский полк майора Золотова – два легких и один тяжелый дивизион (всего 36 орудий) и подвижная батарея Дунайской флотилии (4 орудия), отдельный саперный батальон (бывший батальон ТУРа), батальон связи, 64-й отдельный пулеметный батальон, батальон 249-го конвойного полка, 1-й батальон 136-го запасного полка.

Командиром дивизии был назначен полковник Г.М. Коченов, он же стал и начальником Восточного сектора обороны (до этого назначения он исполнял обязанности начальника Одесского гарнизона). Военкомом был утвержден бригадный комиссар Г.М. Аксельрод, начальником штаба – полковник A.C. Захарченко. К комбригу С.Ф. Монахову, возглавлявшему Восточный сектор, «особых претензий не было», но Г. Коченов, имея уникальный опыт командования Тираспольским укрепрайоном, мог создать необходимый в Восточном секторе рубеж обороны (с полевой фортификацией вместо дотов, с продуманной системой огня). Командный пункт новой дивизии находился в санатории Куяльник, передовое КП размещалось в селе Терновка. В новой дивизии из-за больших потерь в боях было только 60 % личного состава. В новую дивизию постепенно влилось 1,5 тыс. бойцов из маршевых рот и около 5 тыс. ополченцев Одессы. В «морских» полках новый комдив постепенно заменил многих «морских» командиров батальонов и рот армейцами.

В конце сентября 54-й стрелковый полк был возвращен в 25-ю стрелковую дивизию, а 3-й морской «десантный» полк стал полком 421-й дивизии. В составе дивизии предусматривались также 1327-й стрелковый полк и 983-й артиллерийский полк, которые существовали только на бумаге – в штатном расписании. КП 95-й стрелковой переместился в старые катакомбы винодельческого совхоза «Холодная Балка», на западном берегу Хаджибейского лимана, в Дальнике расположился командный пункт 25-й стрелковой дивизии и Южного сектора обороны.

К началу осени к борьбе на фронте подключилась советская пропагандистская машина. В Одессе работала мощная радиостанция, что обслуживала не только советские фронтовые части, но и вещала в румынские окопы на румынском языке через громкоговорители, призывая солдат противника прекратить борьбу. В Восточном секторе работали подвижные установки звуковещательной станции с дальностью звука до 7 км.

Между тем румынское и немецкое командование, еще не взяв город, уже обсуждали, как будет использоваться Одесский порт. 2 сентября маршал Антонеску принял у себя немецких адмиралов Пэйша и Флейшнера. Было решено, что навигация в порту начнется по решению немецкого командования [220].

Будучи реалистом, румынский командарм генерал Н. Чуперкэ предложил Генеральному штабу пересмотреть план наступления и внести в него некоторые изменения. В оперативной записке и в рапорте № 38614 от 4 сентября он сообщает о крайне неудовлетворительном состоянии румынских войск первой линии, об отсутствии резервов.

Командующий отмечал, что румынские потери значительно возросли, а вверенные ему части находятся на грани моральных и физических возможностей. Он отметил полное преимущество советских сил в районе Одессы в воздухе и на море. Генерал предложил немедленно реорганизовать 3, 6, 7, 14 и 21-ю дивизии, которые были еще пригодны для продолжения наступления. Эти боеспособные силы должны были нанести главный удар в направлении села Гниляково и в район поселка Татарка. Прорыв линии обороны советского Южного сектора, Дальник – Татарка, наиболее близкой к городу, он считал оптимальным для победы под Одессой. Румынская и немецкая авиация должны были перекрыть подвоз с моря в Одессу советских резервов. План генерала Н. Чуперкэ подвергся критике главнокомандующего румынской армией генерала А. Ионицу, который считал, что концентрация всех румынских сил на одном направлении при осаде Одессы рискованна и опасна, создает угрозу успешного контрудара со стороны Приморской армии.

Генштаб румынской армии принял оперативную директиву № 1548, согласно которой румынский 11-й армейский корпус должен был развернуть наступление на участке Дальник – Татарка, 3-й армейский корпус должен был поддержать наступление 11-го корпуса, а правым флангом продвигаться в направлении Гниляково – Дальник. Таким образом достигался компромисс между планами генерала Н. Чуперкэ и А. Ионицу, поскольку основной удар направлялся в район, который был определен генералом Н. Чуперкэ (Дальник – Татарка). В то же время главный удар наносился не всеми силами, одним концентрированным наступлением, а лишь двумя корпусами.

3 сентября, находясь в прифронтовой зоне, маршал И. Антонеску телеграфировал в Бухарест: «Солдаты находятся на фронте с большим риском быть ранеными или убитыми из-за комиссаров-евреев, которые, будучи вооружены револьверами, с дьявольским упорством толкают в спину русских и заставляют их умирать на передовой… Война вообще и бои в Одессе особенно с избытком доказали, что Сатана – это еврей. Он, и только он, как стадо быков, гонит славян на смерть до последнего патрона. Отсюда наши огромные потери… Не будь комиссаров-евреев, мы давно были бы в Одессе» [221].

Вернувшись в столицу с Одесского фронта 5 сентября, на заседании правительства кондукэтор кратко охарактеризовал ход боев под Одессой. Не сказав о бездарности командования войск, о низком уровне подготовки армии, о нежелании солдат воевать, «маршал неудачи» приписал все действиям евреев: «Эта борьба обходится нам очень дорого. Потери болезненные. Очень большие, очень чувствительные и скорбные для нас. Борьба ожесточенная… Она ведется нами и немцами с евреями, ибо за спиной русских находятся только комиссары-евреи, которые револьверами и пулеметами толкают солдат в бой, не дают им возможности сдаваться, как бы они ни хотели, и заставляют умирать с оружием в руках на передовой» [222].