Рыцарь пустыни. Халид ибн ал-Валид. Крушение империй - А. И. Акрам Страница 56

Со своей позиции на некотором расстоянии позади от мусульманского переднего края Свирепый украдкой пробрался вперед, чтобы оказаться на расстоянии полета копья от своей цели. Толпа божащихся, покрытых потом и кровью воинов вокруг Мусайлимы, казалось, перестала существовать для него. Все помыслы Свирепого были о его жертве.

Свирепый увидел, как Умм 'Аммара, великая героиня Ухуда (хотя в данный момент ничто в ее облике и поведении не напоминало о том, что это женщина), пытается добраться до Мусайлимы. Она сражалась с неверным, стоявшим на ее пути. Внезапно этот неверный нанес удар и отсек ей руку. Ее сын, сражавшийся подле нее, свалил этого неверного одним смертельным ударом и помог матери покинуть поле боя. Она была подавлена тем, что не смогла добраться до Мусайлимы.

Свирепый подошел поближе. В его памяти возник образ благородного мученика Ухуда, Хамзы, убийство которого стало причиной всех его проблем. Он ясно представлял себе красивого, сильного, мужественного Хамзу. Свирепый с трудом отогнал от себя болезненное воспоминание и вновь вперился взором в Мусайлиму. Он был поражен контрастом между ним и Хамзой. Уродливое желтое лицо самозванца с плоским носом было искажено яростью и ненавистью, изо рта у него стекала пена, и все это вместе производило пугающее впечатление. Казалось, что на лице этого демонического человека отразилось все заключенное в нем зло.

Наметанным глазом Свирепый определил расстояние. Оно было именно таким, какое требовалось. Пока Свирепый готовился к броску и прицеливался, он заметил, что к Мусайлиме рвется с мечом Абу Дуджана (живой щит Пророка при Ухуде). Абу Дуджана прекрасно владел мечом и вот-вот должен был достигнуть своей цели. Издав утробный звук, Свирепый метнул свое копье.

Копье впилось Мусайлиме в живот. Лжепророк рухнул на землю с искаженным от боли лицом, вцепившись обеими руками в древко копья. В следующее мгновение на него обрушился Абу Дуджана. Одним точным ударом меча он отсек преступную голову Лжеца. Когда Абу Дуджана выпрямился, чтобы провозгласить радостную весть, на него обрушился меч одного из неверных. Один из отступников, глядя на Свирепого, крикнул: «Его убил черный раб!» Этот крик, подхваченный и мусульманами, и неверными, разнесся по всему саду: «Мусайлима мертв!»

Позднее Свирепый участвовал в Сирийском походе Халида. Когда Сирия вошла в Ислам и стала провинцией мусульманского государства, Свирепый обосновался в Эмессе и дожил до глубокой старости. Однако большую часть своей жизни он провел в алкогольном дурмане. За пьянство он даже получил 80 ударов плеткой от 'Умара (он стал первым мусульманином в Сирии, наказанным за этот грех)[141 Ибн Кутайба: с. 330.], но не смог отказаться от бутылки. 'Умар сдался, философски заметив: «Наверное, проклятие Аллаха остается на Свирепом за то, что он пролил кровь Хамзы».[142 Ибн Хишам: т. 2, с. 73.]Позднее, в Эмессе, Свирепый стал знаменитой личностью и местной достопримечательностью. Посетители приходили к нему домой, надеясь застать его трезвым и расспросить о Хамзе и Мусайлиме. Если он бывал трезвым, то подробно рассказывал им сначала о том, как убил Хамзу, а затем — о том, как убил Мусайлиму. В конце своего повествования Дикарь со свирепой гордостью потрясал своим копьем и говорил: «Этим самым копьем во дни моего неверия я убил лучшего из людей, а во дни моей веры — худшего из людей!»

Известие о гибели Мусайлимы способствовало скорому прекращению сопротивления со стороны отступников. Некоторые, охваченные желанием как можно дороже продать свою жизнь, пытались сражаться с еще большим ожесточением, но это лишь продлевало их агонию, но не спасало им жизнь. Большинство отступников прекратили сопротивление и в полном отчаянии ожидали, когда мусульманский меч положит конец их страданиям. Одним последним, нечеловеческим, усилием мусульмане налетели на подавленную, беспомощную толпу отступников и своими мечами обрушили на неверных кару Господню. Теперь это было уже не сражение, а настоящая бойня.

К закату в Саду Смерти вновь воцарились мир и тишина. Мусульмане слишком устали, чтобы заносить мечи. И не осталось никого, с кем надо было сражаться.

Мусульмане засыпали там, где их застала ночь, и сон спасал победителей от кошмаров сражения.

* * *

На следующее утро Халид обошел поле битвы. Повсюду он видел печальные следы сражения. Изувеченные, скрюченные тела в причудливых позах устилали долину, равнину Акраба и Сад Смерти. Местами ему приходилось идти по пропитанной кровью земле.

Все значительные вожди отступников в Йамаме были уничтожены, все, за исключением взятого в плен Муджа'а, который, по-прежнему закованный в железо, плелся за своим победителем. Халид захватил его с собой, чтобы он помог опознать некоторых из убитых вождей, а также ощутил истинные масштабы поражения, понесенного бану ханйфа.

Состояние мусульман также было ужасающим. Битва потребовала от них больших жертв, и теперь они были не в состоянии не только сражаться, но и хотя бы защищаться. Измученные и обессилевшие, мусульмане лежали там, где их застала ночь, давая отдых усталым конечностям. Однако у Халида были основания испытывать удовлетворенность исходом сражения: Мусайлима был мертв, а его войско было изрублено в клочья. Чувство радости согревало сердце Халида. Однако вскоре Муджа'а омрачил его.

«Да, ты одержал победу, — признал он. — Однако ты должен знать, что победил только малую часть бану ханйфа — ту, которую успел собрать Мусайлима. Основные силы по-прежнему находятся в крепости Йамама».

Халид недоверчиво уставился на него. «Аллах да проклянет тебя! О чем таком ты говоришь?»

«Да, это правда, — продолжал Муджа'а. — Предлагаю тебе принять их мирную капитуляцию. Если ты изложишь свои условия, я пойду в крепость и попытаюсь убедить войско сложить оружие».

Халид быстро осознал, что не может позволить себе сражаться с еще более крупной армией, чем та, которую он только что разгромил, когда его люди измучены. «Хорошо, — сказал он. — Пусть будет мир».

Два вождя обсудили условия капитуляции. Мусульманам должны были достаться золото, мечи, доспехи и лошади, находившиеся в Йамаме, но в неволю должна была попасть только половина населения. Муджа'а расковали и, взяв с него слово, что он вернется назад, отпустили в укрепленный город. Некоторое время спустя он вернулся, печально качая головой. «Они не согласны. Они все хотят сражаться. Если хочешь, можешь идти в наступление хоть сейчас».

Халид решил лично взглянуть на город. Оставив основную часть своего усталого войска хоронить павших и собирать трофеи, он взял конный отряд и в сопровождении Муджа'а поехал к Йамаме. Подъехав к северной стене укрепленного города, он остановился в изумлении, ибо на городских стенах было полно воинов, оружие которых зловеще поблескивало на солнце. Как же ему справиться со свежим войском, сидящим в неприступной крепости? Его люди были не в состоянии сражаться; им не нужно было ничего кроме отдыха.

Тишину нарушил голос Муджа'а:

— Возможно, они согласятся сдать крепость, если никто из них не будет взят в рабство. Вы сможете получить золото, мечи, доспехи и коней.