Прóклятое золото Колымы - Геннадий Турмов Страница 56

Госпитали Порт-Артура – крепостные, Красного Креста, на специально оборудованных судах «Казань» и «Монголия» – работали с предельной нагрузкой в условиях нехватки медикаментов и перевязочных средств. Лечили не только раненых, но и больных, к концу осады в Порт-Артуре свирепствовала цинга из-за неполноценного питания.

Большинство жительниц Порт-Артура работали в госпиталях, а некоторые совмещали эту работу с другими важными общественно полезными заданиями. Так, Нина Михайловна Непенина была добровольной сестрой милосердия на госпитальном судне «Казань», в 11-м запасном полевом госпитале и заведовала типографией. Её деятельность сестры милосердия началась ещё во время китайских беспорядков 1900–1901 гг., она служила добровольной сестрой милосердия в Порт-Артуре и была награждена золотой медалью «За храбрость» на георгиевской ленте. Во время Русско-японской войны Н.М. Непенина была в Порт-Артуре в течение всей осады. Она заведовала типографией Квантунского флотского экипажа и Управления порта, где печаталась газета «Новый край». Типография работала в Старом городе до тех пор, пока японский снаряд не уничтожил большую часть оборудования. Газета «Новый край» сообщила 13 октября, что около 1 часа утра «11-дюймовый снаряд попал в большую машину, на которой начали печатать № 203 «Нового края». Машина разбита, и всё машинное помещение, а также часть наборной обращены в груду развалин. Из китайцев – прислуги машины – 2 убиты, 6 ранены; из русских никто не пострадал».

Нина Михайловна с 8 нижними чинами перевезла оставшееся типографское оборудование в Минный городок, где типография продолжала работать до сдачи крепости. Здесь, на маленькой печатной машине-«американке» был выпущен последний номер газеты «Новый край» (№ 247) – 22 декабря, где в передовой статье было сообщено, что Порт-Артур закончил оборону. После сдачи крепости Н.М. Непенина вместе со всеми порт-артурцами последовала в Дальний, откуда вернулась на родину, в Санкт-Петербург.

О многих сёстрах милосердия, самоотверженно трудившихся в Порт-Артуре, сохранились лишь отрывочные сведения.

Старшая сестра милосердия 6-го запасного госпиталя Тереза Осиповна Шимке и старшая сестра милосердия Кронштадтской общины М.С. Лямина выдержали всю осаду и были награждены золотой медалью на георгиевской ленте.

Всю осаду крепости проработала добровольной сестрой милосердия в Порт-Артурском сводном госпитале Е.Х. Бирюлькина, жена ротмистра.

В.Г. Гаршина – сестра милосердия Евгеньевской общины – была награждена медалью «За храбрость» на георгиевской ленте.

Княгиня Лидия Петровна Ливен в продолжение всей осады проработала сестрой милосердия в отряде Красного Креста на пароходе «Монголия».

Налетова Татьяна Константиновна, двоюродная сестра контр-адмирала Н.А. Матусевича, была сестрой милосердия хирургического отделения Порт-Артурского портового лазарета; выдержала всю осаду и за самоотверженный труд и уход за ранеными под снарядами награждена золотой медалью «За храбрость» на георгиевской ленте.

И ещё об одной защитнице Порт-Артура, с чувством глубочайшей признательности за её героизм и самопожертвование, писали участники обороны. Так, Ф.П. Кучинский, опубликовавший в 1906 г. свои дневниковые записи в книге «В японском плену», сообщил:

«…одна русская сестра милосердия Богданова (будущая однофамилица Евгении Александровны), храбро и самоотверженно работавшая всю осаду крепости на линии огня, в самых опасных местах, в самых тяжёлых условиях (была даже ранена осколком) – не захотела покинуть солдат после сдачи Порт-Артура, солдат, которые привязались к ней и сильно любили в ней доброго самоотверженного человека.

В солдатском платье она выступила из крепости, когда части направились к знаменитому, отныне историческому месту для клятвы. Шестнадцать дней она – хрупкая, маленькая женщина – выносила вместе с привыкшими ко всему солдатами тяжести похода, ночёвки в фанзах китайцев и под открытым небом, – оскорбления, или, говоря легче, строгое третирование офицеров, порой не желавших видеть в ней женщину и ругавших её за неотдание чести и т. д., как полагается на военной службе ругать солдат.

Когда же невозможно было скрываться далее от японцев (из русских все знали, что она не солдат), ей пришлось открыться, и она прямо объявила, что желает ехать с пленными в Мацуяму, чтобы поступить сестрой милосердия в японский госпиталь. Японцы прежде всего, конечно, встревожились; им тотчас же показалась эта история крайне подозрительной; в конце концов Богдановой было объявлено, что ехать в Мацуяму и быть сестрой милосердия в русском госпитале она ни в коем случае не может, т. к. там есть японские сёстры милосердия. Её сдали под покровительство французского консула в Кобэ, где она и поселилась временно в гостинице, ожидая ответов на поданные в Токио прошения разрешить ей хотя бы жить в Мацуяме, чтобы так или иначе быть полезной пленным».

После долгих утомительных переговоров сестра милосердия Богданова получила разрешение жить в Мацуяме, но с выполнением большого количества ограничительных условий.

Дальнейшую её судьбу проследить не удалось.

В летописи осаждённого Порт-Артура были житейско-романтические и одновременно трагические эпизоды. Об одном из них кратко рассказал В.Е. Гешин на страницах газеты «Дальний Восток» в апреле 1905 г. и более подробно – Е.К. Ножин в книге «Правда о Порт-Артуре». Это история любви Сергея Саламатова и японки Хаару Каваниси.

Задолго до начала войны Сергей Саламатов, работая подрядчиком у военного инженера подполковника Крестинского, полюбил японку. Глубокое чувство соединило этих людей, их союз был полон гармонии. Саламатов мечтал по окончании службы уехать в Россию, увезти с собой японку и оформить брак. Война разбила счастливую семейную идиллию. По распоряжению командования все японцы, жившие в Порт-Артуре, должны были его покинуть в обязательном порядке.

Не в силах разлучиться, влюблённые решили остаться вместе. Хаара Каваниси (по-русски – Катя) оказалась единственной японкой в крепости. Ввиду того, что они не были в законном браке, ей пришлось скрываться от всех. Саламатов поместил жену-японку в погребе дома, где они жили. О её существовании в Порт-Артуре знали только преданный им китаец-слуга Тый Тхен и сослуживец Саламатова десятник Лентовский.

Последний, получая за молчание вознаграждение, вскоре стал требовать непомерно большую плату. Саламатов не смог удовлетворить этих требований, и 19 мая Лентовский сообщил командованию о скрывающейся японке; 21 мая она была арестована, через день под стражу был заключён Саламатов. Решение командующего было суровым и непреклонным: Саламатова повесить, заковав предварительно в кандалы; японку выслать из крепости. Обвинение Саламатова в шпионаже по условиям военного времени требовало казни без суда.

Жители Порт-Артура были потрясены случившимся, у Саламатова нашлось много защитников, но Стессель был непреклонен. Спас Саламатова генерал Кондратенко, который, обратившись к Вере Алексеевне Стессель, добился замены смертной казни отправкой на передовую. 3 июня Хаару Каваниси была выслана из Порт-Артура, а 15 июля рядовой Сергей Саламатов был отправлен по разряду штрафованных в 4-ю роту 26-го Восточно-Сибирского стрелкового полка. Последнего свидания у влюблённых не было, они простились через окно. Отправляясь на передовую, Сергей Саламатов уносил с собой фото своей любимой Кати.