Харун Ар-Рашид и времена "Тысячи и одной ночи" - Андре Кло Страница 55

Империя Аббасидов, могущественное государство, не имевшее врагов, способных угрожать ему или хотя бы добраться до его городских и политических центров, стала самым процветающим экономическим образованием своего времени.

Персы, византийцы, египтяне, сирийцы, жители Верхней и Нижней Месопотамии издавна обменивались своими товарами, особенно предметами роскоши, но в ограниченных объемах. Ничто не предвещало тех мощных потоков, которым мусульманское завоевание открыло путь, а Аббасиды придали удивительный размах. Наличие общего языка, арабского, и религии, обеспечивавшей всем единство законов и жизненных правил, легкость обмена внутри империи, а также потребности обогатившегося общества заставляли самых смелых торговцев отправляться в путь по морям и континентам, а самых отважных вкладчиков, побуждаемых перспективой колоссальных прибылей от продажи экзотических продуктов, пускаться в финансовые авантюры.

Приток населения, обеспеченный быстрым расцветом империи халифа, в сочетании с прибытием многочисленных рабов и улучшением условий жизни, быстро вызывал демографический рост, какой при аналогичных обстоятельствах можно было наблюдать во Франции при Людовике Святом, в Европе после Столетней войны и в Османской империи во времена Сулеймана Великолепного. Здесь, как на Ближнем Востоке, так и в Хорасане, города стали крупными и даже огромными центрами потребления. Между этими центрами возникало множество связей, в то время как «земля вращалась вокруг Багдада» ^[121].

Бесчисленные сельские жители

Более 80 % населения империи жило в сельской местности и занималось земледелием. Ближний и Средний Восток занят не только пустыней. Сотни тысяч гектаров земли, обработанной и, в некоторых случаях, хорошо орошаемой — в Египте, житнице античного мира, Месопотамии с ее большими и плодородными оазисами, в долинах и на равнинах Сирии, в многочисленных оазисах и на плодородных горных склонах Ирана, — щедро обеспечивали пищей как самих земледельцев, так и горожан.

До самого последнего времени жилище в этих регионах почти не менялось: хижины из тростника или пальмовых ветвей в Месопотамии, каменные дома в некоторых частях Хорасана и Сирии, деревянные — в лесистых областях к югу от Каспия. Иногда дома имели по нескольку этажей, причем на уровне земли обычно находились конюшня и кладовые. Впрочем, все обитатели дома жили как попало прямо на полу из утрамбованной земли. Мало у кого были отдельные дома. Почти все деревни были окружены изгородями, чтобы защититься от проникновения злодеев или диких зверей.

В противоположность европейскому крестьянству в период Средневековья, арабские земледельцы были свободными. Крестьянин не был сервом, по крайней мере в теории. Многочисленные тексты говорят о «беглых крестьянах», но, в основном, речь идет о людях, сбежавших от сборщика налогов. Таким образом, представляется, что существовала достаточно заметная доля подвижного населения. Кроме того, иногда крестьянин вставал под покровительство более зажиточного горожанина, выступавшего «посредником» между ним и налоговыми службами в обмен на оброк, талджия. К тому же существовала химайя, своеобразная «гарантия безопасности», которая на более или менее долгий срок предотвращала поглощение одних земельных наделов другими. Однако иногда государство или более богатые собственники могли конфисковывать земли.

Таким образом, можно было наблюдать постепенный переход от мелкой земельной собственности к крупной. Этот процесс, начавшийся до арабского завоевания, ускорился и не мог обойтись без социальных потрясений. Земледелец, живший и работавший на своей земле, уступил место крупному собственнику, жившему в городе и ограничивавшемуся получением доходов, которые пересылал ему его управляющий, вакиль. Эти крупные земельные владения особенно активно начали развиваться со времен Харуна ар-Рашида, как результат налоговой политики Бармакидов и увеличения количества огромных поместий, принадлежавших халифу и его семье. Хайзуран, владевшая множеством деревень и огромными участками пахотной земли в окрестностях Багдада и по всей территории империи, беспрерывно увеличивала свои владения, особенно в Египте и Месопотамии. Многие аббасидские принцы и принцессы также являлись крупными землевладельцами. Высшие сановники старались им в этом подражать. В следующем веке высшая военная аристократия захватывала все больше и больше земли в ущерб не только мелким крестьянским хозяйствам, но также и средним собственникам, а в Иране — часто и диканам.