Сталин - Святослав Рыбас Страница 53

Голод. Изъятие церковных ценностей. «Цербер Ильича». Избрание генеральным секретарем партии. Первый инсульт Ленина

Особое внимание необходимо уделить борьбе радикальных коммунистов с Русской Православной Церковью, в которой было 145 тысяч священнослужителей и 40 тысяч храмов. Эта борьба началась сразу после Октября и во многом опиралась на равнодушие, а то и просто враждебное отношение крестьян к священникам, в которых они видели защитников свергнутого режима.

После окончания Гражданской войны и в связи со страшным голодом 1921 года, охватившим по причине засухи половину хлебных губерний с населением в 33,5 миллиона человек, встал вопрос о том, где взять дополнительные средства. Масштабы бедствия были катастрофические. 21 июля правительство поддержало инициативу ряда общественных деятелей о создании Всероссийского комитета помощи голодающим (Максим Горький, Вера Фигнер, графиня Софья Панина, экономист С. Н. Прокопович, его жена Екатерина Кускова, многие известные врачи, писатели, агрономы). По распоряжению Ленина в комитет были включены 12 советских руководителей во главе с Каменевым и Рыковым.

Министр торговли США Герберт Гувер отозвался на просьбу Горького. Основанная им организация, созданная для обеспечения продовольствием и медикаментами послевоенной Европы (Американская администрация помощи, American Relief Administration, или ARA), стала работать в России.

Советское правительство выделило на эти цели 11,3 миллиона долларов, полученные от продажи золота.

Всего ARA потратила в России 61,6 миллиона долларов (или 123,2 миллиона золотых рублей).

Стремясь помочь, патриарх Тихон предложил отдать на нужды голодающим «неосвященную» церковную утварь, но «освященная» должна была оставаться в распоряжении храмов. Ленин на инициативу Церкви не откликнулся, но вскоре, по предложению Троцкого, была начата операция по дискредитации Церкви и изъятию у нее всех ценностей. 26 февраля был опубликован декрет за подписью председателя ВЦИКа Калинина, предписывающий местным Советам изымать из церквей все предметы из золота, серебра и драгоценных камней и передавать их в пользу голодающих. Руководить кампанией было поручено комиссии Политбюро под началом председателя Союза безбожников Троцкого.

Власть бросила вызов Церкви, чтобы окончательно расправиться с ней. В ответ патриарх Тихон заявил, что выдача мирской власти священных культовых предметов есть святотатство, и предупредил мирян, что за исполнение декрета их будут отлучать от Церкви, а священнослужителей лишать сана.

Тихона взяли под домашний арест и объявили «врагом народа».

Многие верующие пытались воспрепятствовать конфискациям, проливалась кровь.

Один из эпизодов сопротивления произошел в городе Шуя Владимирской губернии, где верующие защитили свой храм от вторжения. Три дня спустя, 15 марта в церковь нагрянули уполномоченные с отрядом красноармейцев, по толпе верующих был открыт огонь, убито четверо или пятеро человек.

Шестнадцатого марта Политбюро в отсутствие Ленина и Троцкого проголосовало за прекращение дальнейших изъятий и разослало местным парторганизациям инструкцию о приостановлении этих акций.

Однако Ленин посчитал иначе. 19 марта он направил секретную записку членам Политбюро, в которой писал: «Именно теперь, и только теперь, когда в голодных местностях едят людей и на дорогах валяются сотни, если не тысячи трупов, мы можем (и поэтому должны) провести изъятие церковных ценностей с самой бешеной и беспощадной энергией и не останавливаясь подавлением какого угодно сопротивления.

Именно теперь, и только теперь, громадное большинство крестьянской массы будет либо за нас, либо во всяком случае будет не в состоянии поддержать сколько-нибудь решительно ту горстку черносотенного духовенства и реакционного городского мещанства, которые могут и хотят испытать политику насильственного сопротивления советскому декрету.

Нам во что бы то ни стало необходимо провести изъятие церковных ценностей самым решительным и самым быстрым образом, чем мы можем обеспечить себе фонд в несколько сотен миллионов золотых рублей (надо вспомнить гигантские богатства некоторых монастырей и лавр). Без этого фонда никакая государственная работа вообще, никакое хозяйственное строительство, в частности, и никакое отстаивание своей позиции в Генуе, в особенности, совершенно немыслимы. Взять в свои руки этот фонд в несколько сотен миллионов золотых рублей (а может быть, и в несколько миллиардов) мы должны во что бы то ни стало. А сделать это с успехом можно только теперь. Все соображения указывают на то, что позже сделать нам это не удастся, ибо никакой иной момент, кроме отчаянного голода, не даст нам такого настроения широких крестьянских масс, который бы либо обеспечивал нам сочувствие этой массы, либо, по крайней мере, обеспечил бы нам нейтрализирование этих масс в том смысле, что победа в борьбе с изъятием ценностей останется безусловно и полностью на нашей стороне.

…Поэтому я прихожу к безусловному выводу, что мы должны именно теперь дать самое решительное и беспощадное сражение черносотенному духовенству и подавить его сопротивление с такой жестокостью, чтобы они не забыли этого в течение нескольких десятилетий. Самую кампанию проведения этого плана я представляю себе следующим образом:

Официально выступить с какими то ни было мероприятиями должен только тов. Калинин, — никогда и ни в коем случае не должен выступать в печати, ни иным образом перед публикой тов. Троцкий.

…Чем большее число представителей реакционного духовенства и реакционной буржуазии удастся нам по этому поводу расстрелять, тем лучше…»¹⁰¹

После письма Ленина Политбюро стало действовать более решительно. 23 марта были утверждены предложения Троцкого о пропагандистском обеспечении акции, формальная ответственность, чтобы прикрыть Троцкого, была возложена на главу советской власти Калинина.

Двадцать пятого апреля 1922 года выездная сессия Верховного трибунала по указанию Ленина приговорила в Иваново-Вознесенске к расстрелу двух священников, Павла Светозарова и Ивана Рождественского, и мирянина Петра Языкова. Однако приговор не был приведен в исполнение, так как ВЦИК получил ряд ходатайств о помиловании, и Калинин обратился в Политбюро с просьбой отменить приговор. 2 мая Сталин направил записку членам Политбюро: «Т. т. Томскому, Рыкову, Молотову.