Русский Ришелье - Ирена Асе Страница 50

После паузы рижанин с горькой иронией в голосе произнес:

– Как странно устроена жизнь. Меня, простого купца, в Митаве с нетерпением ждет его светлость герцог Курляндии и Семигалии, монарх этой страны, а мне хочется все бросить и искать какую-то деревенскую колдунью.

Купец остановил коня и посмотрел по сторонам. В этот миг подул резкий ветер, большая черная туча закрыла солнце.

– Папа, давай поедем быстрее, иначе мы засветло не доберемся до Митавы, а ночи здесь холодные, – предложила отцу Герда.

– Сейчас потороплю приказчиков. Шевелитесь, молодые люди! Попробуем доехать до Митавы, пока не стемнеет!

Группа всадников резко увеличила скорость. Лошади скакали резво, город Митава становился всё ближе с каждой минутой.

Еще до наступления темноты путники увидели громаду митавского замка. Купец не спешил на прием к герцогу, так как это показалось бы странным окружающим, привлекло бы к нему излишнее внимание. Путники остановились в трактире в городе, и лишь наутро купец Дрейлинг как скромный проситель направился к канцлеру Фалькерзаму. Секретарю канцлера Дрейлинг объяснил, что осмеливается беспокоить господина Фалькерзама по вопросу возможных закупок зерна из герцогских имений. К некоторому удивлению секретаря, канцлер тут же проявил живой интерес к торговцу. Фалькерзам пояснил своему помощнику: «Урожай в этом году и впрямь хорош. А рижанам хлеб нынче можно продать довольно дорого. Так что пусть купец немедленно войдет».

А вот то, что канцлер, поговорив с приезжим купцом, решил показать тому герцогскую библиотеку, секретаря нисколько не удивило: пусть все видят, как умен его светлость и как он богат – такую большую библиотеку сумел собрать! Секретарь не знал, сколько стоит такое количество дорогих книг, но не сомневался, что общая ценность их исчисляется в тысячах талеров.

Вскоре Хенрик уже поднимался вместе с канцлером по черной лестнице замка к библиотеке герцога Якоба. Через некоторое время в библиотеку заглянул и его светлость. Сторонний наблюдатель наверняка бы решил – случайность.

Его светлость благосклонно принял купца. Монарх даже снизошел до того, что собственноручно налил гостю в маленький серебряный кубок вина, изготовленного из курляндского винограда. Купец был счастлив от столь немыслимой чести до тех пор, пока не распробовал предложенную ему кислятину…

Герцог тем временем перешел к делу:

– Итак, из Митавы ты отправишься в Кокенгаузен.

– Истинно так, ваша светлость!

– Так вот. Я хочу, чтобы ты передал русскому воеводе важные вести.

– Я должен отвезти письмо?

– Нет, запоминай. Есть вещи, которые до поры до времени лучше не доверять бумаге. Передашь воеводе Кокенгаузена Ордину-Нащокину, что я согласен стать вассалом московского царя.

Дрейлинг остолбенел. На его глазах вершилась история, и он был причастен к этому таинству. Прошла минута, прежде чем, преисполненный гордости, рижанин смог произнести:

– Но ваша светлость ведь уже является вассалом короля Речи Посполитой.

– Разве у меня есть сюзерен?! – возмутился герцог. – Польский король Ян Казимир сам бегает от иностранных войск, как заяц. Он то скрывался от шведов в Силезии, то драпал из-под Варшавы после поражения, то отсиживался в Люблине. Он не способен защитить даже свое королевство, разве он сможет отстоять мое герцогство, если шведы вторгнутся в Курляндию?

– Но зачем вашей светлости московский царь?

– Да затем же, зачем и тебе. Я строил мануфактуры, покупал колонии, снаряжал за море корабли. И что же?! Торговля чахнет; как только в Европе кончилась Тридцатилетняя война, никому стали не нужны мои корабли, а также производимые в герцогстве порох, пушки. Снизились даже цены на зерно! Если из России через порты герцогства на Запад начнут на моих кораблях отправляться грузы, я стану богат, а значит, и могущественен. Думаешь, я зря основал порт в Виндаве?! Если не при моей жизни, так в будущем он станет одним из самых крупных портов в Европе!

Герцог, не поморщившись, отхлебнул своего кислого вина и продолжил:

– Как видишь, я ни от тебя, ни от русских ничего не скрываю. Ведь и им выгодно иметь свой путь в Европу, свои портовые города. Так что пусть воевода Ордин-Нащокин подготовит проект договора. Но у меня есть непременные условия. Итак, запоминай: я буду вассалом, но не подданным; мои купцы должны иметь право беспошлинно въезжать в Россию, все собираемые в Курляндии подати остаются у меня. Царь принимает меня в защищение и обороняет от врагов. Я же обязуюсь быть верным вассалом своему сюзерену.

После паузы герцог добавил:

– Кроме того, ты расскажешь Ордину-Нащокину политические новости. Запоминай и не перепутай! Мне доподлинно ведомо: в Берлине больше не поддерживают шведов. Я знаю об этом непосредственно от моего родственника и друга детства – курфюрста Бранденбурга Фридриха-Вильгельма. Курфюрст уже ведет переговоры с Яном Казимиром и скоро заключит военный союз против шведов.

Рижский купец ответил:

– Я все понял, ваша светлость. Так и перескажу.

Герцог Курляндии и Семигалии внезапно понизил голос и перевел разговор на другую тему:

– Кроме того, передай: пусть губернатор Кокенгаузена остерегается врагов и наемных убийц.

– Что изволит иметь в виду ваша светлость?

– Я многое повидал на своем веку. Я знаю, сколько врагов может быть у Ордина-Нащокина после того, как он вошел в силу, стал генерал-губернатором. Многочисленные русские князья и бояре кичатся своей знатностью и некоторые из них даже считают, будто происхождение может заменить государственный ум. Такие наверняка ненавидят Ордина-Нащокина, считают выскочкой, желают его падения. Но не только внутри страны есть у него враги. Очень опасен и для меня, и для него граф Делагарди. Его невозможно подкупить хотя бы потому, что он сказочно богат, он видит людей насквозь и готов заранее предотвращать потенциальные угрозы шведской короне. Делагарди слывет человеком просвещенным, помогает ученым, но на самом деле лифляндский генерал-губернатор жесток и коварен.

Беседа так заинтересовала рижанина, что он не выдержал и осмелился задать вопрос:

– Ваша светлость, но почему вы так думаете? В Риге о графе Делагарди говорят много хорошего.

Герцог не возмутился от того, что какой-то купец смеет ему возражать. Напротив, он частично согласился с Дрейлингом:

– Да, у графа есть и немало положительных качеств. А в результате хорошее и плохое так перемешано, что порой трудно отличить одно от другого. Его и винить нельзя в том, что он жесток, как нельзя винить хищного зверя в том, что он родился хищником. Граф Делагарди действует в соответствии со своими убеждениями. А его цель – величие Швеции и ее дворянства. Ради этого он готов на многое. Приведу такой пример. Я пытаюсь в своей стране облегчить положение крестьян, ограничил их повинности и не вывел земледельцев герцогских имений из рабского состояния лишь потому, что сотни курляндских помещиков никогда не позволят мне сделать этого. Что же касается графа, то дай ему волю, он бы закрепостил всех свободных крестьян Швеции. Разве это хорошо?