Ливонская война 1558-1583 - Александр Шапран Страница 48

^{Поместная конница}

В военной истории нашего Отечества самую мизерную роль сыграли наемные иноземные войска, да и те в основном появились в составе московского войска несколько позже рассматриваемой эпохи. Во времена же Грозного говорить о присутствии в русской армии наемников не приходится, если не считать отдельных специалистов, которых были единицы.

Следующей составной частью московского войска следует назвать артиллерию или «наряд». К рассматриваемому периоду времени артиллерия уже полностью разделилась на крепостную, осадную и полевую. Первая состояла на вооружении крепостей и предназначалась для отражения нападений противника и обстрела его лагеря во время осады. Ее можно рассматривать как неотъемлемую часть вооружения гарнизонов, хотя в иных случаях, при недостатке артиллерийского парка в полевых войсках, крепостная артиллерия могла сниматься с крепостных валов и башен, в особенности это касается крепостей, расположенных вдали от театров настоящих военных действий, и использоваться в походах. Осадная артиллерия — это тяжелая артиллерия крупного калибра с весом ядра до 2-х с половиной пудов, применяемая для разрушения укреплений при осадах вражеских крепостей. Полевая — легкая артиллерия с весом заряда 6–8 фунтов, предназначенная для поражения живой силы неприятеля.

Как род войск, артиллерия долго отличалась особым характером своей организации. Пройдет много времени, прежде чем произойдет разделение на специалистов в области производства артиллерийских орудий, то есть, в общем-то, мирных людей, и собственно на артиллеристов, то есть военных людей, занятых обслуживанием артиллерийского парка в боевых условиях. А в рассматриваемое время непосредственно стрельбой из орудия в бою занимались те же самые люди, что и его изготовлением, именуемые пушкарями и объединенные этим общим прозванием. В мирное время пушкари жили слободами, расположенными непосредственно вблизи пушечных дворов, где и занимались отливкой орудий, а в военное время, составив так называемый «наряд», то есть укомплектовав должным образом артиллерийский парк со всеми необходимыми боеприпасами, выступали в поход вместе с продукцией собственного производства. Понятно, что пушкари выделялись на общем фоне простых ратников, пусть даже и относящихся к привилегированной касте, ибо они были специалистами высокого класса в сложной по понятиям того времени с технологической точки зрения области производства.

И в походе, и в условиях боевых действий «наряд» включал в себя весь комплект приспособлений и инструмента для ремонта, а то и производства оружия. Иногда он представлял собой передвижной пушечный двор, на котором можно было изготовить новое орудие в походно-полевых условиях. И конечно не было тут проблем с отливкой ядер и с получением из селитры пороха. При «наряде» состояло множество мастеров самых разных специальностей, имеющих отношение к производству и ремонту вооружения. Командование знало цену «наряда» и берегло его. В боевой обстановке «наряд» располагался по возможности в самом безопасном месте и охранялся лучшими частями своих войск от нападений противника.

Крепостной «наряд», то есть артиллерия, стационарным образом установленная на башнях и стенах городов, имел ту же структуру, что и «наряд» походный. Артиллерийская прислуга при более крупных орудиях, а следовательно, имеющих больший откат и потому устанавливаемых на башнях, дающих возможность такому откату, именовалась воротниками. Наибольшими по численности среди гарнизонных команд были так называемые «затинщики», названные так по виду оружия — «затинная пищаль» — более легкое орудие, с меньшим откатом, а потому устанавливаемое на стенах крепостей. Затинная пищаль — это нечто среднее между легкой пушкой и тяжелым ружьем, но не пригодное в силу своих габаритов и веса к индивидуальному пользованию в отличие от «завесной» пищали ручного применения. Завесная пищаль вешалась за спину на ремне, отчего и получила свое название. Назначение затинщиков — отражать огнем с крепостных стен приступы вражеской пехоты.

Все вопросы, касающиеся производства не только артиллерии, но и всего огнестрельного оружия и боеприпасов, их поставки в войска, организации «наряда» на случай войны и его походного регламента, находились в ведении Пушечного приказа, который позже стал именоваться Пушкарским.

Количественный и качественный рост артиллерии, в первую очередь легкой, полевой, и совершенствование ручного огнестрельного оружия породили в русском войске новое тактическое средство тогдашней войны — «гуляй-город», существенно обогатившее военное искусство эпохи. Это скрепленные между собой телеги и возы, а в зимнее время сани с установленными на них пушками и пищалями, закрытые деревянными щитами, за которыми укрывались стрелки. Такая легкая, подвижная крепость оказалась высокоэффективной в открытом полевом бою, она широко применялась вплоть до конца следующего столетия, выделившись в вооруженных силах Московского государства в самостоятельный род войск.

^{Смотр пушкарей в середине XVI века}

К рассматриваемому времени следует отнести зарождение еще одного рода войск — инженерных. В самостоятельный род войск он выделится еще очень не скоро, это произойдет только в XVIII столетии, а пока инженерные части будут оставаться придатком артиллерии, но возникновение их отмечено именно этой эпохой — началом царствования Ивана Грозного. Тогда, преодолев поставленные на западной границе препоны, в Россию сумело проникнуть и поступить на службу несколько специалистов военно-инженерного дела. Первоначальная сфера их деятельности ограничивалась постройкой крепостей и полевых укрепленных лагерей, а также возведением фортификационных сооружений против неприятельских крепостей и руководством всеми осадными работами.

Более высокий уровень военно-инженерного искусства по сравнению с предыдущей эпохой объясняется развитием огнестрельного оружия, когда на смену стенобитным и метательным орудиям пришла артиллерия. Со второй половины XVI века при осаде крепостей все большее применение начинают находить «минные войны» с подкопами под стены и башни и закладкой в них пороха.

Для непосредственного ведения боевых действий все названные выше разновидности родов войск распределялись по полкам. Полк был основной боевой тактической единицей тогдашней русской армии, но в те времена понятие полка носило иной смысл, нежели позже, более знакомый нам со времен регулярной армии, когда полк станет однородным и одинакового для одного и того же рода войск численного состава. В XVI столетии полки были неодинаковы по численности, и каждый полк мог включать в себя различные рода войск. Самой крупной боевой единицей армии был Большой полк, первый (главный) воевода над которым являлся и командующим армией. Другие полки: Передовой, Правой и Левой руки, Сторожевой и Засадный были заметно меньше числом Большого полка, но, как правило, друг от друга отличались незначительно. Состав полков по родам войск, то есть соотношение в каждом из них пехоты и конницы, определялся многими показателями: характером проводимых операций, особенностями противника, театром военных действий, поставленной перед полком задачей и т.д. Например, засадный полк преимущественно состоял из кавалерии. Аналогичным образом между полками распределялся и «наряд». Во главе каждого полка стояли воеводы двух, иногда трех рангов. Третий воевода Большого полка одновременно являлся и первым воеводой «наряда», то есть командующим артиллерией всей армии. Был свой воевода над «гуляй-городом», так называемый гулявый воевода, и воевода над Артоулом, то есть начальник разведки. Надо сказать, аппарат управления армией был довольно путанным. Так, например, часть «наряда», приданная какому-либо полку, оставалась в подчинении своего воеводы, то есть командующего всей артиллерией. Но в то же время она была обязана подчиняться воеводе полка, в распоряжение которого поступила. А приказы обоих часто противоречили один другому, что не способствовало успеху в проведении боевых операций. То же самое можно сказать и об управлении «гуляй-городом» и о стрелецких частях. Все стрельцы, независимо оттого, что они были раскассированы по разным полкам и, следовательно, подчинялись полковым воеводам, оставались в ведении у стрелецкого головы, старшего над всеми стрельцами. Одним словом, оснований для неразберихи было больше, чем достаточно.