Фельдмаршал Румянцев - Арсений Замостьянов Страница 47

Ах ты поле, поле чистое, Ты чисто поле бугжацкое, Уж когда мы изойдем тебя, Все бугры твои перевалимся? Как давно пора сойтитися Что со той ордой неверною, Что со той силою турецкою, Нам исполнить волю царскую, Нашей мудрой государыни. Что не облаки подымалися, Не грозны тучи соходилися, Собирались тмы неверных враг, Что острили мечи черные, Мечи черные, булатные. И хвалилися, наехавши, Не срубити, но отрезати Буйны головы солдатские. Не громка труба воскликнула, Как возговорил Румянцев-граф: «Добры молодцы, товарищи, Наши храбрые соддатушки! Не дадим врагам хвалитися, Пойдем сами против злости их». За ним двинулась вся армия, Восклицая: «Мы пойдем с тобой!» На рассвете было в середу На дороге на Трояновой, Подошли мы близко к лагерю, Окружили нас агаряне, Отовсюду с равным бешенством Янычаров тьма ударила, На пехоту вдруг российскую, Буйны головы валилися Что от зверства их и множества. То увидя, с кавалерией Где ни взялся Долгоруков-князь. С мечем острым так, как с молнией, Он пустился в кучу вражию, Где мечем сверкнет, тут улица; Где вернет коня, тут площадь тел. В то же время с гранодерами Сам Румянцев ли ударил в них, Руку тяжку гранодерскую. Предводительство Румянцеве Тут познали турки гордые. Они бросились бежать тогда, Но и мосту не нашли уже, А увидели позадь себя Храбра Боура со егерьми, С легким войском, со гусарами. Полилась тут кровь турецкая Не ручьями — рекой сильною, Их остатки потопилися Во глубокой во Дунай-реке, А другие с визирем своим За ним скрыли стыд и ужас свой.

Подробный и эмоциональный рассказ, прочитаешь — и как будто кино посмотрел. Вот по таким песням можно изучать историю в народном восприятии: это своеобразный поэтический учебник. Всё это — основа пропагандистского сопровождения войны, нет ничего постыдного в этом понятии: дело необходимое.