Десять загадок наполеоновского сфинкса - Сергей Нечаев Страница 47

Прежде всего, совершенно объективным является тот факт, что Мармон и Мортье, брошенные всеми на произвол судьбы, до самого 31 марта 1814 года продолжали неравный бой в пригородах Парижа. Фактом является и то, что Мармон был уполномочен Жозефом Бонапартом вступить в переговоры с противником, если дальнейшее сопротивление станет бессмысленным и сможет лишь привести к разорению великого города. О том, какие чувства владели Мармоном в эти дни, свидетельствуют его слова, адресованные Лауре д’Абрантес, вдове генерала Жюно: «Сделав все, что было в моих силах ради чести Франции и французского оружия, я вынужден подписать капитуляцию, которая позволит иностранным войскам завтра войти в нашу столицу! Все мои усилия напрасны. Я был вынужден сдаться численно превосходящему противнику, какое бы сожаление я при этом ни испытывал. Но моим долгом было сохранить жизнь солдатам, за которых я несу ответственность. Я не мог поступить иначе и надеюсь, что моя страна будет судить обо мне справедливо. Моя совесть чиста перед этим судом». Впрочем, это всего лишь слова Лауры Жюно, которым тоже можно верить, а можно и не верить.

А что в это время делали другие «герои великой эпопеи»?

Сам Наполеон со своей армией почему-то не захотел оборонять Париж, предпочитая промышлять по тылам союзной армии, а в решающий день 31 марта почему-то решил остановиться в 200 километрах к юго-востоку от столицы в Фонтенбло. Его брат Жозеф Бонапарт и военный министр генерал Кларк вообще бежали из Парижа, не дожидаясь окончания боя. Маршал Моисей хотя находился в Париже, но ни один батальон его национальной гвардии и не подумал оказать поддержку Мармону и Мортье. Маршалы Лефевр, Ней и Удино были заняты тем, что уговаривали Наполеона отречься от престола. Маршал Макдональд, прикрывавший арьергард Великой армии и получивший от Наполеона приказ атаковать Витри, отказался сделать это, заявив, что его люди устали. «Пусть сначала это сделает ваша гвардия, сир!» — заявил он Императору.

Но это были еще цветочки. Командовавший армией на юге страны маршал Ожеро бросил всю свою артиллерию в Балансе и без боя сдал противнику Лион, второй по величине город Франции. Уже 16 апреля он разослал в войска декларацию, прославлявшую возвращение Бурбонов. Но еще большую «преданность» Наполеону продемонстрировал красавец Мюрат! Мечтая сохранить свой Неаполитанский престол, он начал интриговать против императора, вступил в переговоры с союзниками, примкнул к антинаполеоновской коалиции и вместе с австрийцами начал наступление на позиции, обороняемые Евгением Богарнэ. Многое видавший на своем веку Наполеон назвал за это Мюрата «неслыханным предателем».

А что же остальные? Маршал Сюше с армией находился в Испании. Маршал Сульт 10 апреля 1814 года был разбит Веллингтоном под Тулузой. Маршал Сен-Сир единственный из наполеоновских маршалов в ноябре 1813 года сдал свою 30-тысячную армию австрийцам и сдался сам. Маршал Даву с корпусом был наглухо заблокирован в Гамбурге.

Предположим, что Мармон действительно изменил Наполеону и содействовал этим восстановлению во Франции власти Бурбонов. Тогда логично было бы предположить, что благодарный Людовик XVIII должен был бы озолотить Мармона за эту его услугу. Ведь если есть Иуда, должны быть и тридцать сребреников. Уже цитированный нами выше В. Шиканов так и пишет: «Официальные почести, которыми осыпали маршала Бурбоны, лишь усиливали ненависть к нему в самых разных слоях общества».

Но давайте посмотрим, что это за почести, которыми Бурбоны «осыпали» Мармона?

После отречения Наполеона в июне 1814 года Мармон был назначен капитаном 6-й роты телохранителей короля и стал пэром Франции. При этом он даже не был отмечен орденом Святого Людовика, который Бурбоны в 1814 году на радостях раздавали налево и направо. В частности, командорами и кавалерами этого ордена стали маршалы Бертье, Виктор, Журдан, Лефевр, Макдональд, Мортье, Ней, Ожеро, Периньон, Сульт, Сюше и Удино. Келлерманы же был удостоен, ни много, ни мало, Большого креста ордена Святого Людовика.

Кстати, кавалером ордена Святого Людовика стал в 1814 году и генерал Суам, открыто перешедший на сторону Бурбонов. А сразу после Ста дней он был произведен в генерал-инспекторы пехоты. Интересное продолжение карьеры, не правда ли?

Звание пэра Франции в 1814 году не было чем-то, из ряда вон выходящим. Пэрами стали маршалы Бертье, Келлерманн, Лефевр, Макдональд, Монсей, Мортье, Ней, Периньон, Сен-Сир, Серрьрье, Сюше и Удино, то есть практически все.

Теперь — должность капитана королевских телохранителей. Было ли это назначение чем-то выдающимся, выделявшим Мармона среди прочих маршалов за его особые заслуги перед Бурбонами? Конечно же, не было. Точно таким же капитаном 5-й роты телохранителей короля стал маршал Бертье.

Не менее престижные военные назначения получили после отречения Наполеона и многие другие маршалы. Виктор, в частности, стал губернатором 2-го военного округа, Мортье — губернатором 16-го военного округа, Ней — губернатором 6-го военного округа, Ожеро — губернатором 19-го военного округа, Сюше — губернатором 5-го военного округа. 60-летний маршал Периньон стал председателем комиссии по аттестации офицеров, а совсем уже старик Келлерманн — королевским комиссаром в 3-м военном округе. Дальше — больше: Макдональд стал членом Высшего военного совета и губернатором 21-го военного округа, Удино — государственным министром, командиром королевских пеших гренадер и егерей, а затем губернатором 3-го военного округа, Сульт — губернатором 13-го военного округа, а через полгода военным министром, сменив на этом посту Байленского неудачника генерала Дюпона.

Из приведенного перечня «почестей Бурбонов» видно, что Мармон был отмечен за свое «предательство» не только не больше других, оставшихся «верными» императору, но и даже меньше. Во всяком случае, термин «осыпали» гораздо больше применим к Макдональду, Удино или Сульту.

Таким образом, получается, что Мармон получил от Бурбонов после отречения Наполеона чуть ли ни меньше всех других маршалов, а следовательно логика, основанная на количестве полученных сребреников, здесь дает осечку.

Можно попробовать другую логику, ведь предатель, по сути, останется предателем при любых обстоятельствах. Изменивший раз, не остановится перед изменой и дальше.

Проанализируем последующее поведение Мармона, может быть его «предательская сущность» еще покажет себя там?

Во время Ста дней после бегства из Франции Людовика XVIII Мармон не перебежал вновь в лагерь Наполеона, как это сделали многие его товарищи по оружию. Напротив, верный новой присяге, он отправился с королем в бельгийский Гент. 10 апреля он был исключен Наполеоном из списка маршалов.

После окончательного падения Наполеона Мармон вернулся во Францию и стал государственным министром (1817), губернатором Парижского военного округа (1821) и членом Высшего военного совета (1828).

В 1824 году Людовик XVIII скончался, и место на троне занял его брат Карл X. После Июльской революции 1830 года, отречения и отъезда в Англию короля Карла X Мармон не примкнул к свергнувшему его Луи-Филиппу, сыну герцога Орлеанского, и тоже эмигрировал из Франции. После этого он 22 года находился в изгнании, пока не умер в Венеции 3 марта 1852 года.