Иоанна - женщина на папском престоле - Донна Вулфолк Кросс Страница 46

– Благодарю, Фрамберт, – ответил он решительно. – Это облегчает принятие решения.

Фрамберт широко улыбнулся.

Джеральд обратился к Хунальду.

– Ты хочешь отдать себя на суд Божий.

– Да, милорд. – Хунальд почувствовал себя увереннее, увидев, что Джеральд принял кольцо у Фрамберта. Вперед выступил слуга со священной реликвией в руках, но Джеральд жестом остановил его.

– Мы испытаем волю Бога через judicium aquae ferventis.

Хунальд и Або растерялись. Как и другие в этой комнате, они не знали латыни.

– Ловля в котле, – перевел Джеральд.

– Ловля в котле! – Хунальд опешил. Об этом он не подумал. Испытание кипящей водой было распространенным приемом в этой части империи уже несколько лет.

– Принесите котел, – приказал Джеральд.

Воцарилось напряженное ожидание, но вскоре все оживленно заговорили. Несколько человек побежали в близлежащие дома, чтобы найти котелок кипящей воды. Через несколько минут они вернулись с черным железным котлом, наполненным с кипящей водой. На огне посередине комнаты вода сразу забурлила.

Джеральд удовлетворенно кивнул. Учитывая склонность Хунальда к взяткам, можно было взять котелок и поменьше.

– Господин граф, я протестую! – От страха Хунальд забыл про приличия. – А как насчет кольца?

– Именно об этом я и подумал, Хунальд. – Джеральд показал всем кольцо и бросил его в котел. – По просьбе обвиняемого, это кольцо станет свидетелем Божественного провидения.

Хунальд сглотнул слюну. Маленькое и скользкое кольцо чертовски трудно выловить. Но, отказавшись от испытания, он признает свою вину, и ему придется вернуть Або его коров, которые стоили больше семидесяти золотых. Он обругал про себя чужеземного графа, совершенно не понимающего общепринятых правил взаимовыгодных отношений, всегда помогавших ему с прежними судьями. Но, глубоко вздохнув, он все же сунул руку в кипящий котел.

Лицо его исказилось от нестерпимой боли, когда кипяток обварил ему руку. Хунальд отчаянно шарил по дну котла в поисках кольца. С его уст сорвался мучительный стон, но, слава Богу, пальцы ухватились за кольцо. Он торжественно вынул руку и показал всем кольцо.

– Ааааааааах! – простонала толпа, увидев багровую руку Хунальда, покрывшуюся волдырями.

– Десять дней, – объявил Джеральд. – За это время Бог вынесет решение.

В толпе послышался шум, но это был не ропот протеста. Закон знали все: если раны Хунальда через десять дней заживут, его невиновность будет доказана, и скот перейдет к нему. Если этого не произойдет, Хунальда обвинят в воровстве, и коров вернут Або, их владельцу.

В душе Джеральд сомневался, что раны заживут так быстро. Именно этого он и добивался, потому что слабо верил в невиновность Хунальда. А если даже раны заживут, то в следующий раз он хорошенько подумает, прежде чем воровать соседский скот. Конечно, суд жестокий, но других законов нет, а это лучше, чем ничего. В те смутные века на таких законах держалось правосудие. Если бы их не было, не известно какие дикие правила воцарились бы на земле, карая как слабых, так и сильных.

– Объявите следующее дело, Фрамберт.

– Элфрик обвиняет Фулрада в отказе выплатить ему законную кровную компенсацию.

Дело казалось вполне ясным. Сын Фулрада, Тенберт, шестнадцатилетний юноша, убил молодую женщину, одну из служанок Элфрика. Само преступление обсуждению не подлежало, вопрос состоял в цене компенсации. Закон по выплатам был прописан детально для каждого человека империи, в зависимости от его положения, собственности, возраста и пола.

– Она сама виновата, – сказал Тенберт, высокий, рыхлый рябой юноша с угрюмым выражением лица. – Она всего лишь крепостная, и не должна была так сопротивляться мне.

– Да он изнасиловал ее, – объяснил Элфрик. – Забрался в мой виноградник и стал приставать к ней. Она была хорошенькая и всего двенадцати зим от роду… еще ребенок, и не понимала, что делает. Она думала, что он хочет обидеть ее. Когда она отказалась подчиниться добровольно, Тенберт избил ее. – В толпе долго шептались, – Элфрик помолчал, дожидаясь тишины. – Она умерла на следующий день, в муках, призывая свою мать.

– У тебя нет повода для жалобы, – вступился за сына Фулрад. – Разве я не выплатил тебе компенсацию через неделю, пятьдесят золотых, немалая сумма! А девчонка-то – простая крестьянка!

– Девочка умерла и больше не сможет ухаживать за моим виноградником. А ее мать, одна из моих лучших ткачих, помешалась от горя и больше ни на что не годна. Требую справедливую компенсацию в сто золотых динариев.

– Какое нахальство! – Фулрад взмахнул руками. – Ваше сиятельство, того, что я дал Элфрику, хватит на покупку двадцати дойных коров, которые, как всем известно, гораздо ценнее, чем одна дохлая девка и ее мать вместе с ткацким станком!

Джеральд нахмурился. Торговля внушала ему отвращение. Девочка была почти того же возраста, что и его дочь Дуода. Мысль о том, что этот неприятный, мрачный парень пытался изнасиловать ее, казалась невероятной. Конечно, подобные истории случаются постоянно, любая бедная девушка, сохранившая невинность до четырнадцати лет, была либо везучей, либо уродливой, либо и то и другое. Джеральд не отличался наивностью, и знал закон жизни, но он не нравился ему.

На столе перед ним лежал огромный свод законов в кожаном переплете с золотой императорской печатью. В этой книге были записаны законы империи, а также поправки и дополнения к закону, изданному Карлом. Джеральд знал закон и не нуждался в книге. Однако он торжественно раскрыл книгу, чтобы убедиться. Это должно было произвести впечатление на тяжущихся, поскольку он вынесет решение, опираясь на авторитет книги.

– Салический закон по этому вопросу выражен очень ясно, – наконец произнес он. – Одна сотня золотых динариев – справедливая компенсация за слугу.

Фулрад громко выругался, Элфрик усмехнулся.

– Девушке было двенадцать лет, – продолжил Джеральд. – Следовательно, она достигла детородного возраста. По закону, цена ее крови должна возрасти до трех сотен золотых динариев.

– Что, судья сошел с ума? – закричал Фулрад.

– Эту сумму, – спокойно продолжал Джеральд, – нужно выплатить следующим образом: две сотни золотых Элфрику, законному хозяину девушки, и одну сотню ее семье.

– Одна сотня динариев ее семье? – удивился Элфрик. – Слугам? Я хозяин земли, и компенсация за девушку принадлежит мне по праву!

– Вы хотите разорить меня? – вмешался Фулрад, слишком поглощенный своими проблемами, чтобы насладиться горем врага. – Три сотни золотых, это же цена воина! Или за священника – Он грозно направился к столу, за которым сидел Джеральд. – Может быть, даже… – В его голосе слышалась угроза. – Может быть, даже за графа!

Толпа издала короткий тревожный крик, когда сторонники Фулрада, вооруженные мечами, двинулись к столу.