Последний император - Вольдемар Балязин Страница 45

Юсупов, успокаивая старца, попросил подождать еще несколько минут и снова предложил ему выпить.

Разволновавшийся Распутин согласился, вино ему понравилось, и он выпил два бокала и съел два пирожных. Затем выпил еще – каждый бокал вина содержал не меньшую, чем пирожные, дозу яда, но на Распутина ничего не действовало. Испуганный хозяин дома выскочил из комнаты, сказав, что идет звать Ирину. Феликс взбежал на второй этаж и сообщил заговорщикам, что яд не оказывает действия. И тогда великий князь Дмитрий Павлович дал ему револьвер. Юсупов спустился вниз и дважды выстрелил в гостя. Распутин мгновенно рухнул на пол. На выстрелы тут же явились сообщники и, увидев, что Распутин мертв, выбежали во двор, чтобы подогнать автомобиль Дмитрия Павловича и отвезти труп к проруби на реке.

Юсупов остался в комнате с жертвой, и вскоре Пуришкевич услышал его дикий крик:

– Он жив!

Пуришкевич вернулся в комнату, но Распутина в ней не было. Выскочив за дверь, Пуришкевич увидел, как Распутин, шатаясь, бежит к воротам. Пуришкевич – отличный стрелок – посылает ему вдогонку несколько пуль. С четвертого выстрела он попал Распутину в голову. На упавшего старца набросился Юсупов и нанес ему несколько ударов по голове тяжелым бронзовым канделябром.

Заговорщики бросили бездыханного, как им казалось, Распутина в автомобиль и полным ходом помчались к Крестовскому острову.

Там они столкнули тело в воду. Они не заметили, как с ноги Распутина упала галоша и осталась на льду.

…Через три дня полиция, обнаружив галошу, отыскала и тело Распутина.

* * *

А на следующий день после убийства, еще не зная о том, что произошло, Александра Федоровна писала мужу:

«Мы сидим все вместе – ты можешь представить наши чувства – наш Друг исчез. Вчера А. (Вырубова. – В. Б.) видела его, и он ей сказал, что Феликс просит его приехать к нему ночью, что за ним приедет автомобиль, чтоб он мог повидать Ирину… Я не могу и не хочу верить, что его убили. Да сжалится над нами Бог!»

19 декабря Николай II, бросив все, приехал из ставки в Петроград. Выслушав доклад министра внутренних дел Протопопова о результатах расследования, царь отдал приказ поместить Юсупова и Дмитрия Павловича под домашний арест.

Морис Палеолог записал в дневнике 2 января 1917 года (по ст. стилю это было 20 декабря 1916 года):

«Тело Распутина нашли вчера во льдах Малой Невки у Крестовского острова, возле дворца Белосельского… Узнав позавчера о смерти Распутина, многие обнимали друг друга на улицах, шли ставить свечи в Казанский собор! Когда стало известно, что великий князь Дмитрий был в числе убийц, стали толпиться у иконы Святого Дмитрия, чтобы поставить свечу.

Убийство Григория – единственный предмет разговоров в бесконечных „хвостах“ женщин, ожидающих в дождь и ветер у дверей мясных и бакалейных лавок распределения мяса, чая, сахара и пр.

Они рассказывают друг другу, что Распутин был живым брошен в Невку, одобряя это пословицей: „Собаке – собачья смерть“.

Другая народная версия: „Распутин еще дышал, когда его бросили под лед. Это очень важно, потому что он, таким образом, никогда не будет святым“. В русском народе существует поверье, что утопленники не могут быть канонизированы.»

* * *

Тело Распутина, как только вытащили из-подо льда, немедленно, не привлекая ничьего внимания, повезли через весь город в Чесменскую военную богадельню, стоявшую по дороге в Царское Село. Труп Распутина осмотрел профессор Косоротов, составил акт и ввел в зал молодую послушницу Акилину, некогда одержимую бесом и исцеленную от этого недуга старцем Григорием. Из сонма поклонниц, рвавшихся омыть тело отца Григория, удостоена была она одна. Ее, по совету Вырубовой, назначила сама императрица. Так, во всяком случае, утверждал Морис Палеолог. Акилина была призвана в Чесменскую богадельню для того, чтобы омыть покойного и обрядить во все новое и чистое. Ей помогал в этом больничный служитель – мужчина, состоявший при лазарете Чесменской богадельни.

Жена Распутина, его дочери и сын были в это время в Петрограде, но никого из них и ни одной его поклонницы проститься с покойным не допустили.

Полночи Акилина омывала тело старца, наполняла благовониями и ароматическими маслами его раны, а потом обрядила в новые одежды и положила в гроб. Затем она возложила ему на грудь крест, а в руки – записочку от Александры Федоровны:

«Мой дорогой мученик, дай мне твое благословение, чтобы оно постоянно сопровождало меня на скорбном пути, который мне остается пройти здесь, на земле. И вспоминай о нас на небесах в твоих святых молитвах.

Александра».

Одежду, которая была на убитом, Акилина отдала императрице, и та, веря в ее чудодейственную силу, оставила все себе, надеясь, что окровавленная сорочка «мученика Григория» спасет династию. Императрица забрала вещи на следующий после омовения день, когда вместе с Вырубовой приехала к гробу старца, покрыла его цветами и долго молилась и плакала. Около полуночи гроб увезли в Царское Село, где и оставили до утра в часовне Царскосельского парка.

21 декабря Николай II записал в дневнике:

«В 9 часов поехали всей семьей мимо здания фотографии и направо к полю, где присутствовали при грустной картине: гроб с телом незабвенного Григория, убитого в ночь на 17 декабря извергами в доме Ф. Юсупова, который стоял уже опущенным в могилу. Отец Александр Васильев отслужил литию, после чего мы вернулись домой. Погода была серая при 12° мороза…»

Гроб был закопан под алтарем будущего храма при лазарете, который построила на свои деньги Вырубова.

Юсупов в «Мемуарах» писал, что царь, узнав об убийстве Распутина, стал весел, каким ни разу не был во время войны. Он почувствовал, что «тяжкие цепи сняты».

После того как нашли тело Распутина, Дмитрия заключили под домашний арест. Сестра Дмитрия – Мария Павловна – приехала к нему из Пскова, где стоял штаб Северного фронта.

Она рассказала, что армия ликует, узнав об убийстве Распутина. Дмитрия, по приказу царя, отправили на турецкий фронт, в Персию, а Юсупову велено было ехать в одно из его имений – село Ракитное, где он пережил отречение царя от престола и в конце марта 1917 года через бурлящий Петроград поехал в Москву.

Там встретился он с Елизаветой Федоровной, все рассказал ей и получил полное одобрение содеянному.

А 23 марта 1917 года (по ст. стилю – 10 марта), через неделю после отречения Николая II от престола, французский посол в России Морис Палеолог записал:

«Вчера вечером гроб Распутина был тайно перевезен из Царскосельской часовни в Парголовский лес, в пятнадцати верстах от Петрограда. Там на проталине несколько солдат под командой саперного офицера соорудили большой костер из сосновых ветвей. Отбив крышку гроба, они палками вытащили труп, так как не решались коснуться его руками вследствие его разложения, и не без труда втащили его на костер. Затем все полили керосином и зажгли. Сожжение продолжалось больше шести часов, вплоть до зари. Несмотря на ледяной ветер, на томительную длительность операции, несмотря на клубы едкого, зловонного дыма, исходившего от костра, несколько сот мужиков всю ночь толпами стояли вокруг костра, боязливые, неподвижные, с оцепенением растерянности наблюдая святотатственное пламя, медленно пожиравшее мученика старца, друга царя и царицы, божьего человека. Когда пламя сделало свое дело, солдаты собрали пепел и погребли его под снегом…»