История морских разбойников - Иоганн Вильгельм Архенгольц Страница 37

Наконец после четырехнедельного ожидания, седьмого июня 1685 года, флибустьеры завидели испанскую эскадру, назначенную для их уничтожения. Она состояла из семи больших военных кораблей, в числе которых были два линейных и один семидесятипушечный, они шли прямо на суда пиратов. Флибустьеры ни минуты не сомневались в победе и радовались случаю, который на долгое время оставит им неоспоримое владычество на этих морях. Впрочем, битва не кончилась к их выгоде, потому что ветер был им противен, море беспокойно, и они не знали отмелей и берегов. Кроме того, силы были слишком неравны.

Самое сражение было одним из отчаяннейших предприятий, отмеченных в летописях флибустьеров, и при великом неравенстве никак не могло иметь счастливого конца. Поэтому они пришли в весьма опасное положение, из которого могло спасти их только самое отчаянное мужество. Один корабль их был окружен испанцами. Другие, менее стесненные, могли бы удалиться, но они решились единодушно лучше погибнуть до последнего, чем оставить неприятелю хоть малейшую лодку. И в самом деле, намерение это удалось сверх всякого чаяния, так что эта почетная битва, хотя неудачная, стоила победы, они потеряли только барку, большей частью наполненную пленными, которая до того была пронизана испанскими ядрами, что угрожала немедленной гибелью, почему экипаж оставил ее. Освобожденные этим случаем пленные, которым не было неизвестно отчаянное положение их на готовой потонуть барке, поспешили броситься в объятия земляков своих, но испанский адмирал, который не знал этого обстоятельства и не подозревал, чтобы там находились пленные, но видел, как барка была оставлена флибустьерами, принял ее за брандер и поспешно велел обратить на нее весь огонь. Через несколько минут барка и все пленные исчезли в морской пучине.

Морское волнение, продолжавшееся и после битвы, скоро рассеяло суда флибустьеров, и они никогда уже не сошлись все вместе. О некоторых из них более не слыхали, о судьбе же других, особенно о тех, которые, как будет описано ниже, с 330 человеками, достигли до острова Сан-Хуан-де-Куэбло, остались следующие сведения.

Еще до общего рассеяния кораблей между флибустьерами оказались признаки несогласия, которое нередко укоренялось между ними и здесь особенно было для них гибельно. Неудачная битва с испанцами подала первый повод к раздору, и – что особенно странно – причиной его была религия. Англичане, которыми владел в те времена дух пиетизма[14], заставлявший их ужасаться зрелищами католических обрядов, подвергали в испанских церквах поруганию распятия и образа, разбивали их в куски, стреляли в них из пистолетов и смеялись над своими товарищами, французами, которые в ужасе крестились при виде этого безбожия. Поэтому все французы, рассеянные на разных судах, числом сто тридцать, отделились от англичан, двести же других, находившихся на корабле капитана Гронье, остались близ них, недалеко от Панамы.

Сто тридцать отделившихся французов сделались основою толпы самых отчаянных искателей приключений, они производили теперь грабежи на свой собственный счет на море и на суше, забирали все попадавшиеся им корабли, высаживались везде, где предвидели добычу, и брали выкуп с городов, которых жители были слишком слабы или трусливы, чтобы сопротивляться им. Между прочим, взяли они приступом города Леон и Эспарсо и сожгли город Реалейо. Здесь вовсе не привыкли видеть неприятелей, и потому жители дрожали при виде всякого вооруженного человека. Поэтому не нужно было даже страшного имени флибустьеров, чтобы произвести всеобщее бегство. Суеверные поступки испанцев еще увеличили бедствия страны. Если флибустьеры являлись вторично в какой-нибудь город, то духовенство торжественно предавало анафеме город, и жители немедленно оставляли его, не похоронив даже убитых при обороне.

Одна барка, на которой находились англичане, была отброшена в Куэбло, экипаж ее решился соединиться с французами, которые, как господствующая партия, согласились на это тем охотнее, что незначительность числа их заставляла опасаться неудачи. Усилившись таким образом, они умножили и распространили свои нападения, которые, впрочем, большей частью производились каждой нацией отдельно.

Испанцы придумали хитрость, чтобы избавиться от этих ужасных гостей. Они отправили к флибустьерам с офицером письмо от генерального викария провинции Коста-Рика, в котором уведомляли последних, что в Европе Испания заключила мир со всеми народами, и поэтому должно надеяться, что и флибустьеры не будут продолжать более войны, а подумают о возвращении восвояси. Если им угодно совершить это возвращение, то им будет оказано всевозможное пособие, и их, как друзей испанцев, перевезут в Европу на королевских галионах. Но флибустьеры скоро догадались, что тут скрывается измена, и наотрез отвергли предложение.

Город Никоя, взятый также флибустьерами, но не сумевший заплатить выкупа, был сожжен. Но при этом французские грабители поступили особенным образом. Превосходя в числе англичан, они могли соблюсти свои религиозные предрассудки. Поэтому во время пожара они наблюдали за сохранностью церквей и даже образов в частных домах, которые относили в церкви. Город Чириквита и другие, не желавшие подвергнуться одинаковой участи с Никоею, давали выкупы.

Англичане и французы все еще действовали отдельно, причем первые, будучи сильнее, делали лучшие успехи в грабежах и морских разбоях. Притом толпы англичан были смешаны, тогда как французские состояли из одних французов, но как число их все более и более уменьшалось, то они скоро были принуждены принимать в свои отряды и англичан. Отчаянное мужество и бесчеловечие господствовали во всех отрядах в равной степени. Панама была, так сказать, средоточием, куда ездили они часто, чтобы в окрестностях ее добывать жизненные припасы и брать встречавшиеся корабли, причем часто происходили битвы на суше и на море. Скоро капитан Гронье соединился с этими флибустьерами, отделясь с 60 французами от первой флотилии.

Подкрепленные этим отрядом, флибустьеры пошли на Пуэбло-Вьего, большое местечко, где испанцы окопались в церкви, перед нею выстроили в боевом порядке сто пятьдесят всадников. Но эти защитники не дождались даже приближения неприятеля: только что завидев пиратов, все они разбежались, оставив им множество съестных припасов, в которых очень нуждались флибустьеры. Но по истреблении этих припасов возобновился прежний недостаток, потому что испанцы скрывали все жизненные потребности. Это принудило флибустьеров возвратиться в Сан-Хуан-де-Куэбло, где море обещало добычу или хоть другую помощь, ибо там оставалась часть отряда. Там же находились и морские силы их, состоявшие из одного корабля, двух барок, четырех лодок и нескольких недостроенных еще пирог. Здесь пребывали они в совершенном спокойствии, когда вдруг завидели пятнадцать кораблей, подъезжавших к пристани. Уверенные, что это испанские суда и что, следовательно, корабль их погиб, они поспешно перенесли о него все припасы и вещи на барки и разбили его на берегу, при этом приняли все меры, чтобы воспрепятствовать высадке, если бы испанцы покусились на нее. Но последние и не думали пускаться на это и удовольствовались осмотром разбитого корабля, выбрали из него железо в знак победы и сожгли остов, после чего немедленно уехали.

Флибустьеры собрали свою небольшую флотилию в Кайдейраском заливе и намеревались посоветоваться о важной экспедиции, когда завидели корабль, за которым тотчас учинили погоню. Приблизясь к нему, они с удивлением узнали в нем один из кораблей дэвидовой эскадры, на котором находились английские флибустьеры, – встреча, угрожавшая недобрыми последствиями. Начальник его, Тюслэй, гордым обращением с французами подал первый повод к вредному для всех разделению отряда. Поэтому теперь его и весь экипаж взяли в плен. На корабле находилось сто двадцать англичан, которые, застигнутые врасплох, не могли выгодно защищаться против превосходных сил, корабль был объявлен добрым призом.