Осада Монтобана - Жюль Ковен Страница 36

Со всякими мелочами он потерял около получаса, куда вошли и все необходимые распоряжения. Но бывшая барышница уже не полагалась на словесные обещания Бозона. Она считала надёжными только письменные удостоверения.

Итак, понадобилось составить и подписать законный акт, в силу которого вдова Мондрагон вступала в полное владение провансальским сокрушителем сердец, между тем как он с постыдным вероломством размышлял о нарушении этого торжественного акта путём банального возврата занятых денег и взятой на прокат лошади.

Несмотря на то, что Рюскадор немилосердно гнал скакуна, он прибыл в Даммартен только на рассвете.

— Десять минут назад карета, запряжённая свежими лошадьми, поехала по дороге к Виллер-Коттре, — закричал ему почтальон, стоявший у станции.

Тогда Рюскадором овладело какое-то неистовство. Врождённая наклонность страстного охотника слилась с решимостью верно служить своему господину. Он дал себе честное слово во что бы то ни стало догнать зелёный колет (как он называл Валентину) не оттого только, что считал его обладателя слугой Ришелье, но и потому, что тот уже казался ему чем-то вроде зверя, издевающегося над устроенной на него охотой.

«Днём я не могу повторить попытки, неудавшейся в Гонессе, — думал Бозон. — Ограничусь тем, что не выпущу их из вида до следующей ночи, и тогда совершу нападение».

Он до того гнал лошадь, что в двух милях от Даммартена увидел в дали среди облака пыли предмет всех своих помыслов. Вид этой кареты до того запечатлелся в его памяти, что он уже не мог спутать её с другой. При помощи шпор ему удалось приблизиться к ней ещё более, но слишком большая пылкость вовлекла его в ошибку. Провансалец забыл, что его лошадь проскакала уже семь миль без остановки, тогда как в карету запряжены были свежие лошади. За Левиньяном она стала его заметно опережать, как будто бы подсмеиваясь над его погоней и, постепенно увеличивая расстояние между ними, она наконец совершенно исчезла из виду.

Когда сокольничий около полудня приехал в Виллер-Коттре, кареты он там не застал. Пока впрягали свежих лошадей, путешественники наскоро позавтракали и успели уже выехать из города через Суассонские ворота.

Броситься вслед за ними на измученной лошади нечего было и думать. Рюскадор должен был достать другую, но за этим потерять около часа.

Карета, за которою гнался Поликсен, казалась ему заколдованной. За Суассоном он увидел её вдали перед собою, а близ Лана она очутилась позади, между тем как он не встречался с нею. Однако всё было просто: путешественники останавливались в Лане, чего не полагал Рюскадор.

Но эта неудача не победила героического упорства Бозона. Он выждал, чтобы карета его догнала, и весь день ехал возле неё до самого Марля. Он мог убедиться, что молодой человек в зелёном колете и старик с белыми волосами всё ещё сидели в ней.

У Марля карета свернула с большого Брюссельского тракта и взяла путь на просёлок, выходивший на дорогу к Рокруа. Ей предстояло проехать восемнадцать лье местности малонаселённой, а день клонился к вечеру. Бозон попробовал, легко ли вынимается из ножен его шпага, и поёжился в седле при мысли о том, что исполнит ночью. Внезапно раздался выстрел и лошадь его повалилась мёртвая на дорогу. Перед тем как упасть, Бозон заметил, что молодое лицо выглянуло из заднего окошечка кареты и вслед за тем с быстротою молнии там показалось дуло пистолета.

Очевидно, зелёный колет приметил, что за ним гонятся. В силу аксиомы «Лучше убить самому, чем быть убитым» он воспользовался уединённым местом, чтобы избавиться от шпиона, прежде чем тот считал удобным действовать против него.

Рюскадор встал на ноги, взбешённый такою дерзостью. Он вернулся в Марль, чтобы достать себе другую лошадь — после Гонесса уже четвёртую, — и бросился по следам дерзкого агента Красного Рака, который осмеливался пулей открыто заявлять о своей осведомлённости. Как сокольничий, однако, ни гнал своей лошади, потерянного часа он вернуть не мог. В Рокруа, в Арденнском лесу, на границе, через которую он пролетел вскачь, минуя Живэ, — словом, везде карета опережала его на эти роковые шестьдесят минут. Он постоянно получал один и тот же ответ:

— Жёлтая карета с тремя чемоданами наверху и с кучером, у которого на лице рубец? Да она с час как уехала.

Наконец в один из вечеров он въезжал в Динан, измученный и истратив почти все свои деньги. За трое суток он проскакал семьдесят лье! В эти три дня он спал не более шести часов, и то сидя: он питался кое-чем, не сходя с лошади.

Те, за кем он гнался, путешествовали с такой же скоростью: но в карете можно есть и спать не менее удобно, чем в гостинице. Итак, во всех отношениях неудача была на стороне сокольничьего герцога Орлеанского, тем более что продолжать погоню ему не представлялось никакой возможности. Поехав прямо на Намюр, он отдался бы в руки испанцев; повернув налево к Гюи, он наткнулся бы на авангард маршала де Шатильона, а взяв направо к Брюсселю, он очутился бы среди арьергарда маршала де Брезе. Все эти маршалы — кардиналисты и большая часть из их офицеров знала его в лицо. С ним не было никакой бумаги или полномочия, которым он мог бы оправдать своё присутствие среди действующей армии. Генералы, преданные министру, знали его как слугу Месье, постоянно составлявшего заговоры против государства. Его непременно задержали бы как шпиона и отправили бы в одну из главных квартир.

Бедный маркиз де Рюскадор находился в большом затруднении, когда побуждал свою измученную клячу плестись прихрамывая к одной из гостиниц Динана. Вдруг — о неожиданное счастье! — глазам его представилась жёлтая карета: её мыли на дворе при свете фонарей.

— Я заслужил у судьбы эту награду! — вскричал провансалец и выдохнул от облегчения, как кузнечный мех.

Глаза его заблестели, он выпрямился, откинул со лба пряди волос, подкрутил усы и принял молодцеватый вид.

— Я счастливее Архимеда, честное слово! — сказал он, проворно соскочив с лошади. — Он нашёл лишь раз, а я нахожу уже во второй!

Бозон вошёл в гостиницу со шляпой набекрень и стал сбивать с себя пыль с изящной развязностью. Однако он предварительно удостоверился, что в кухне, где заседал хозяин, не было зелёного колета.

Бренча последними экю Остреберты, он спросил себе комнату с окнами, выходящими во двор, на первом этаже, и потребовал туда сытный ужин. Он очень опасался, чтобы его не увидел агент Ришелье: по его мнению, он способен был снова сыграть с ним какую-нибудь шутку и улизнуть благополучно. С другой стороны, тот ведь мог и наблюдать за ним исподтишка, чтобы тотчас отправиться вслед, когда он поедет далее, или, быть может, даже улучить удобную минуту, чтобы напасть на него в самой гостинице.

Комната, которую отвели Рюскадору, вполне соответствовала его цели. Из окна он мог видеть с одной стороны сарай, в котором стояла заветная карета; с другой — конюшню, в которой стояли его собственная лошадь и все лошади остановившихся в гостинице путешественников. Что же касалось риска невзначай встретиться с зелёным колетом, то избегнуть его было легко, не выходя из своей комнаты.