Первая Русская национальная армия против СССР. Война и политика - Борис Хольмстон-Смысловский Страница 36

Для нас намного хуже, когда бывшие военные, в полном смысле этого слова забывшие не только азбуку военного дела, но и сам дух его, пробуют создать так называемые военные организации, сводящиеся в конце концов в общества «чашек чая, взаимного обожания», и в которых распыляется динамика русского национального офицера.

Все они потом плетутся безличной вереницей в массе русского зарубежья.

В заключение всего вышеизложенного, у нас за рубежом нет ни одного, хотя бы сколько-нибудь авторитетного центра, ни одной большой национальной газеты или серьезного периодического органа.

Нет и ни одной мало-мальски сильной военной организации.

Процесс нашей политической жизни — на радость врагу — пошел по линии не интегрального, а дифференциального исчисления.

Этот ужаснейший процесс совершенно дезинформировал Запад, и не приходится удивляться нам, русским, ведущим борьбу один против другого, не брезгуя никакими средствами, что нас там не понимают, нас не слушают и нас сторонятся. Мы виноваты в том, что Запад не знает и не понимает «русского вопроса», не отличает задач мировой революции от русских исторических задач, и смешивает два диаметрально противоположных понятия — СССР и Россия.

Погрязнув во всевозможных политико-демократических программах, часто слепо скопированных по западному образцу, мы забыли оглянуться назад, на нашу чисто русскую историческую правду и на политическую работу наших предков. А между тем люди, которые забывают своих предков, не могут ожидать признания со стороны своих наследников, и работа их в перспективе истории не даст нужного результата, даже если она временно имела целый ряд тактических побед. Во всех наших действиях и начинаниях должна проходить красной нитью, как в классической стратегии, идея операции, а эта идея при различной политической тактике и методах боя должна заключать в себе единую сущность и единую волю, а именно — благо государства российского и населяющего его народа.

Мы должны твердо помнить и хорошо понять, что судьба человечества не решается только одним арифметическим подсчетом материальных сил, что дух нации и личности играл и будет играть главенствующую роль во всех исторических процессах.

Из этого мы можем черпать веру и видеть надежду на наше спасение.

Без единства стратегической идеи борьбы мы не сможем найти правильной национальной дороги и спасти мир, указав Западу правильный путь к разрешению мирового кризиса, который в конечном итоге сводится к разрешению нашего национально-русского морально-политического кризиса, поставленного теперь во весь свой рост перед лицом всего мира бушующими силами мировой революции.

В глубоком стратегическом тылу, но не на фронте, Германия является сейчас политической прифронтовой полосой, а Франция в лучшем случае — линией оперативных резервов. Повторяю: в глубоком военно-политическом тылу, то есть в Северной или Южной Америке, мы должны попробовать добиться разрешения провести съезд всех главных представителей русских религиозных, политических и бытовых организаций, имея в виду главной задачей этого съезда не организацию какой-то новой «говорильни», а солидные выборы с постоянным местопребыванием и работой Русского зарубежного парламента.

Этот политически-бытовой парламент должен выделить из себя постоянное центральное представительство, нечто вроде Русского зарубежного правительства, распространяющего свои властные полномочия на всю старую и новую русскую эмиграцию.

Центральный комитет выбирает председателя-президента, который и будет на основании демократических, парламентарных началах главою русской эмиграции, представляя, таким образом, национальные интересы России за рубежом.

Председатель этого зарубежного русского правительства может быть временно выбираемым лицом или постоянным, если по воле зарубежья во главе комитета-правительства встанет законный претендент на исторический престол государства Российского.

Одновременно, но обязательно, отдельно создается главное управление всех существующих за рубежом русских воинских организаций, но не путем договора или федерации, а путем полного слияния их в единую и единой волей управляемую воинскую силу русского зарубежья.

Она выделяет из себя в центральный комитет своего представителя — военного министра, а на месте имеет командующего кадрами будущих вооруженных сил русского зарубежья.

Как это ни кажется трудным, на первый взгляд, но это вполне осуществимо, даже при наших крайне ограниченных средствах. За историческим примером далеко ходить не приходится — это поляки: они имеют в эмиграции свой народ, парламент, правительство и президента.

В правительстве находится военный министр генерал Бур-Комаровский ^[16], а кадры армии возглавляет генерал Андерс.

Мы знаем, что сейчас мы идем против течения и что сильные мира сего против нас. Нам трудно надеяться получить от них поддержку для нашей работы и пробудить в них желание понимать русский вопрос.

Однако время работает на нас.

Народы пробуждаются и начинают понимать то, чего не хотят еще понять некоторые представители власть имущих.

Недалеко то время, когда начнут выигрывать те, которые шли и идут во имя правды, против течения.

Сильные мира сего могут оказаться при «особом мнении».

Как не стремятся некоторые правительства Запада, а, быть может, и часть членов Политбюро в Москве, сохранить мир, это совершенно невозможно, ибо является работой против исторического процесса.

Сила не может ограничить саму себя. Революция всегда движима яростью разрушения, и ее машина не может долго оставаться в бездействии, так как иначе она заржавеет и, постепенно теряя динамику своей сущности, начинает эволюционным порядком разваливаться, поглощая саму себя и своих руководителей.

Не для того строили они ее 32 года, чтобы теперь, с точки зрения революции, найти для себя бесславный конец.

Революция, по существу своему, динамична и должна непрерывно и во всех видах вести борьбу, и только вопросом времени является, когда же наконец все эти «холодные» формы войны с отдельными огневыми вспышками перейдут во всемирный атомный пожар.

Идеология революции должна поглощать все новые и новые нации и государственные территории. Для ее победоносного шествия ей необходимо беспрерывно считаться с нефтью.

Но нефть — это великая, но страшная вещь. Это кровь сатаны, и она значительно дороже человеческой крови.

Многое может мир отдать и со многим примириться, но с потерей нефти — никогда! От сильных мира сего зависит многое, но далеко не все, ибо есть сильнейшие, много глубже понимающие исторические мировые процессы, и от них, этих сильнейших, зависит разрешение вопроса, о котором я писал: «Быть или не быть?»