Генералов похищали в Париже. Русское военное Зарубежье и советские спецслужбы в 30-е годы XX века - Владислав Голдин Страница 35

Что касается Гельфанда, то МИД Франции давал ему следующую характеристику: «Гельфанд, Леон, родился 10 декабря 1900 года в Полтаве. Приехал как простой служащий посольства, очень быстро поднялся до поста второго секретаря. В этом качестве был аккредитован Министерством иностранных дел в службе, возглавляемой М. Сикаром. Это повышение было компенсацией за преданность коммунизму. С помощью своих агентов по пропаганде он поддерживал отношения с французской коммунистической партией. По приказу М. Трилиссера, главы иностранного отдела ГПУ, члена Президиума ЧК, он должен был заменять Яновича, на время его отсутствия».

Все наблюдатели обратили внимание на то, что после исчезновения генерала Кутепова советское полпредство в Париже срочно покинула группа сотрудников, и среди них названные выше супруги Яновичи, Гельфанд и Аренс.

В эмигрантской прессе в числе лиц, непосредственно причастных к организации похищения генерала Кутепова, назывались также представитель советского полпредства при Союзе возвращенцев Блоха, высланный за незаконный въезд в пределы Франции и находившийся ныне в Москве, и уже упоминавшийся выше сотрудник парижского нефтесиндиката Эллерт.

В одном из материалов, появившихся в эмигрантской печати во Франции, утверждалось, что ранее, в 1929 и в начале 1930 года на месте предполагаемой погрузки тела генерала Кутепова на судно в Нормандии, в избранном для этого пустынном и малонаселенном районе бывали чекисты Янович, Эллерт и Аренс. Утверждалось в частности, что там действовала и целая группа их сообщников.

Известный разоблачитель провокаторов В.Л. Бурцев, проводивший собственное расследование и позднее издавший в Париже книгу о похищении генералов Кутепова и Миллера, писал, со ссылкой на бывшего сотрудника советского посольства в Париже Беседовского, что «еще в 1929 году Янович хвалился, что ему ничего не стоит убрать Кутепова, но не было разрешения из центра». Разрешение это пришло позднее, и Кутепов был похищен. Бурцев считал, что преступление против Кутепова задумано и организовано в Берлине, где действовал мощный центр заграничного ГПУ, и при прямом участии советского посольства в Париже. По его утверждению, ГПУ использовал и услуги французской компартии.

Материалы, связанные с расследованием похищения генерала Кутепова, постоянно публиковались в редактируемой Бурцевым газете «Общее Дело». Уже в третьем ее номере, вышедшем в свет 1 февраля 1930 года, ответственность за это похищение возлагалась на большевиков. В четвертом номере, изданном 22 марта, Кутепов характеризовался как русский горячий патриот, один из представителей национальной России и непримиримый враг большевиков. Утверждалось, что на основе точных данных стало известно, что захватить Кутепова было решено в Москве, и главным образом по инициативе Сталина и его ближайших помощников Ягоды и Менжинского. Сообщалось, что этот приказ выполнялся из Берлина под руководством ответственного большевика Орлова (настоящая фамилия которого была Михайлов) и его агентов Яновича и его жены, с участием Гельфанда.

В пятом номере «Общего дела», вышедшем 25 мая 1930 года, указывалось, что еще до январского похищения было уже несколько попыток чекистов захватить Кутепова во Франции, и в Париже для этого был создана чекистская боевая организация. Ее члены, утверждала газета, обладали неограниченными денежными средствами и действовали под прикрытием дипломатической неприкосновенности. Большевики действовали свободно, утверждал Бурцев, и с ними никто не боролся, кроме Кутепова, и добавлял, что борьба с ГПУ во Франции еще только начинается.

В изданной в 1939 году книге Бурцев утверждал, что похищение генерала Кутепова было тщательно организовано и стоило огромных денег. Для сравнения он указывал, что расходы на убийство советскими спецслужбами в сентябре 1937 года в Швейцарии Н. Рейсса, бывшего чекиста, ставшего невозвращенцем, составили до 600 тысяч франков. В ходе же собственного расследования, которое шло в первой половине 1930 года, Бурцев называл имена следующих чекистов — организаторов и участников похищения генерала Кутепова: Гольденштейн (о котором пойдет речь чуть ниже), Яновичи, Гельфанд, Аренс, Орлов-Михайлов, прибывший в Париж в декабре 1929 года, и Эллерт.

25 и 26 июля 1930 года ведущие эмигрантские газеты вышли с большими статьями, рассказывавшими о разоблачениях Бурцева. Например, газета «Последние Новости» дала этим материалам следующую рубрику: «Разоблачения В.Л. Бурцева. Как был похищен и убит ген. А.П. Кутепов, Убийство ген. Кутепова во Франции. Сожжение трупа в Москве». «Полиция 7 месяцев ничего не узнала, а Бурцев вернулся из-за границы и привез совершенно точные и бесспорные сведения», — говорилось во вводной части статьи. Далее пересказывалось содержание беседы с Бурцевым, состоявшейся в крохотной комнате в отеле близ пантеона. Он говорил о необходимости оставить нормандскую версию похищения, которой столько внимания уделяла полиция, а также забыть легенды об участии в похищении англичан — Интеллидженс Сервис и Детердинга.

По словам Бурцева, Кутепов давно поддерживал конспиративные связи с представителями Красной Армии, а точнее с людьми, которых считал таковыми, но которые были агентами ГПУ. Части из них он верил, а в отношении других сомневался, но придавал большое значение встречам с этими людьми. Накануне похищения, 25 января, к Кутепову, по утверждению Бурцева, пришел человек, назначивший на завтра встречу с представителями Красной Армии. Эта встреча носила важный и ответственный характер, и председатель РОВСа отказался от услуг шофера. 26 января генерала видели на углу Монпарнас в возбужденном состоянии, он кого-то ждал. К нему подошел агент ГПУ и сказал, что его ждет автомобиль. Бурцев пока не установил где, но, вероятно, на углу Русселе и Удино, где видел генерала Стеймец. Сюда Кутепов дошел пешком и сел в машину добровольно. Лишь там он понял, что попал в западню, оказал сопротивление, и к нему был применен наркоз.

Это и привело к смерти, т.к. в войну он был тяжело ранен в грудь, и профессор И.П. Алексинский еще ранее говорил, что его сердце не способно было выдержать даже маленькой доли наркоза.

По утверждению Бурцева, Кутепов умер в автомобиле, а его труп был доставлен на конспиративную квартиру. Через три дня он был вывезен, но не морским, а сухопутным путем. Это сделал, по словам журналиста, второй секретарь советского полпредства Гельфанд, который вывез в дипломатическом багаже через Германию в Штетин большую опечатанную корзину. При этом провожавшие его якобы даже шутили: «Уж не везет ли он в этой корзине Кутепова».

В Москве, по утверждению Бурцева, труп Кутепова был сожжен в крематории в присутствии членов Политбюро, а в ГПУ был составлен протокол с описаниями примет сжигаемого тела. Журналист утверждал также, что знает имена убийц и предателя, но во имя целей общей политической борьбы с большевиками не может их открыть. Он заметил лишь, что участниками заговора против Кутепова были близкие ему люди.

Разоблачения Бурцева вызвали разнообразие суждений в эмиграции. Газета «Возрождение», изложив, например, версию Бурцева, указала на причастность к ней агентов ГПУ и призвала быть осторожными в оценках. Это издание информировало также, что 25 июля Бурцев посетил в префектуре Удара, заменившего Фо-ПаБиде, находившегося в отпуске, и повторил ему изложенные в прессе сведения, но тот выказал настороженное отношение к ним.