Старт Страны Советов. Революция. Октябрь 1917 - март 1918 - Александр Шубин Страница 34

Поддерживая принцип организации трудящихся в Советы, левые эсеры хотели достроить здание советской системы, включив в него Советы служащих, интеллигенции и др. Таким образом все труженики смогут «приобщиться к управлению страной». ^[300] Советскую республику левые эсеры считали «диктатурой демократии» (то есть большинства), которая может применять репрессии против врагов, но «не нуждается в системе террора». ^[301] Левые эсеры колебались между признанием необходимости применять силу против оппозиции Советской власти и боязнью, что эта практика перерастет в страшные картины, аналогичные временам якобинцев. Такие же колебания левые эсеры испытывали и по поводу главного вопроса политической повестки: что делать с Учредительным собранием. А. Шрейдер в своем докладе предложил относиться к нему (как когда-то к Временному правительству) постольку, поскольку оно будет защищать «социальные ценности». ^[302] Но многие ораторы понимали, что Учредительное собрание устами эсеров предъявит претензии на власть, хотя в экономической сфере может пойти на социальные реформы. Что тогда делать? Не хочется ни разгонять, ни от Советской власти отказываться. В итоге по проекту А. Устинова была принята революция, которая соглашалась с поддержкой Учредительного собрания постольку, поскольку оно будет конструировать власть рабочих и крестьян, но обещала «решительное противодействие» попыткам превратить Собрание в «орган борьбы с Советами» и объявляла недопустимым повторение «гибельных опытов коалиции с буржуазией». ^[303] Учитывая, что эсеры, преобладавшие в Собрании, не стремились к соглашению с кадетами и сами надеялись на сотрудничество между Советами и Собранием, видно, что левые эсеры искали платформу для компромисса с более правыми социалистами.

Итоги ноябрьских съездов открывали путь к созданию коалиции большевиков и левых эсеров. Уже 24 ноября левый эсер А. Колегаев вошел в Совнарком в качестве наркома земледелия. Вступив в должность, он высказался за упорядочение аграрной революции, против разгромов усадеб: «Помещичьи дома будут использованы для устройства народных школ, больниц, приютов и театров… Поэтому уничтожение, разгромы, поджоги и расхищение имений, инвентаря, построек и продуктов приносят огромный вред и убыток самому трудовому крестьянству. Примите все меры к охране в целости имущества в интересах трудового народа». ^[304] Но в условиях правовой неопределенности крестьяне обычно предпочитали решить дело разом – чтобы в случае реставрации помещикам некуда было возвращаться. Заодно можно было присвоить себе помещичье имущество, которое в ином случае попадало бы государству. Аграрная революция продолжалась пока неконтролируемо.

Комиссар Гомельского совета А. Жилин докладывал 24 ноября: «Из уезда сообщают, что крестьяне берут земли у помещиков путем захвата. Бывают случаи, что крестьяне, не желающие принять участие в аграрных беспорядках, привлекаются насильно, ибо в случае отказа каждый из них подвергается штрафу в размере 5 руб.».

Однако масштабы погромной волны не нужно и преувеличивать. Из 92 волостей Новгородской губернии не было разгромов имений в 62 волостях, а еще в 20 было 1–3 разгрома. В 166 волостях (из 230) Тверской губернии погромы были только в 33 имениях. В Бельском уезде Смоленской губернии разгромы были в 2 волостях из 22, уцелело 121 имение из 123, в Краснинском уезде – 180 из 190. ^[305]

Упорядочить перемены, развернувшиеся на селе, предстояло в ближайшем будущем. А пока было важнее показать стране, что новая власть опирается не только на рабочих и солдат, но и на крестьян. На II съезде Советов крестьянских депутатов, контролируемом большевиками и левыми эсерами, 10 декабря были избраны члены ВЦИК от крестьянства. Таким образом, был сформирован объединенный рабоче-крестьянский Всероссийский центральный исполнительный комитет (ВЦИК) – советский аналог парламента. Коалиция большевиков и одной из социалистических партий состоялась, придав режиму форму союза пролетариата и крестьянства.

9 декабря было достигнуто конкретное соглашение о коалиции большевиков и левых эсеров. Левым эсерам помимо наркомата земледелия (А. Колегаев) доставались также наркоматы имуществ (В. Карелин), почт и телеграфов (П. Прошьян), местного самоуправления (В. Трутовский), юстиции (И. Штернберг). Еще два места наркомов без портфеля получили В. Алгасов (работал в коллегии НКВД) и А. Бриллиантов (с 19 января, работал в коллегии наркомфина). Наркомы без портфеля должны были усилить позиции левых эсеров на заседаниях Совнаркома, подсластить пилюлю – ведь ключевых постов им не досталось. Входя в коалицию, левые эсеры стремились провести принципиальную для них земельную реформу и сдерживать авторитарные склонности большевиков. Этим усиленно занимался Штернберг при активной поддержке бывшего политкаторжанина Прошьяна, который доверил коллегии управление наркоматом и был прежде всего политическим наркомом. Левые эсеры вошли в коллегии остальных наркоматов и в структуры Советской власти по всей стране. ^[306]

Ставка левых эсеров при создании коалиции заключалась прежде всего в том, что успешное проведение ими аграрной реформы позволит нарастить влияние и численность партии, после чего можно будет поменять соотношение сил между двумя советскими партиями как минимум на равноправное. Благодаря коалиции большевики получили возможность существенно укрепить позиции Советской власти в деревне и несколько смягчить кадровый голод. Учитывая печальный для левых эсеров финал этого союза, можно сделать вывод, что большевики просто воспользовались левыми эсерами. Но не все так просто. Время работало против большевиков, и укрепление структуры ПЛСР несло угрозу большевистскому доминированию в системе Советской власти. Могли ли большевики обойтись без союза с эсерами? Это было связано с серьезными рисками. Своей сильной структуры в деревне у них не было. Изоляция городской Советской власти от деревни, в том числе советской, привела бы к тяжелым последствиям, включая стремительный развал продовольственной работы и даже поддержку частью крестьянства вооруженной борьбы с большевизмом уже зимой 1917–1918 гг. Это во многом и произойдет в середине 1918 г., но к тому времени советская власть и большевистские структуры укрепятся и глубже проникнут в деревню. Таким образом, большевики и левые эсеры были нужны друг другу, но соотношение их позиций во власти было временным. Левые эсеры надеялись для начала его уравнять. А большевики считали возможным лишь временно поступаться своими идеями с тем, чтобы после укрепления системы Советской власти продолжить преобразование общества по рецептам марксизма, а не народничества. Левые эсеры были готовы искать синтез этих двух идейных традиций на пути к социализму. Но в 1918 г. перед ними встанет необходимость делать немедленный выбор по острым вопросам международной и социальной политики.