Знаменитый универсант Виктор Николаевич Сорока-Росинский. Страницы жизни - Рива Шендерова Страница 33

А 22 июня грянула Великая Отечественная война. Немецкая армия быстро приближалась к Ленинграду. Элла Андреевна, безумно боявшаяся попасть в плен к немцам (слова Виктора Николаевича), эвакуировалась со своим Педагогическим институтом им. Покровского на юго-восток. Где-то в районе Донецка была остановка, кое-как разместились, начали работать. Копия письма Эллы Андреевны, исполненного любви, нежности и заботы о муже-друге, о Костике (так Э. А. называла пасынка), находится в музее истории РГПУ им. Герцена [49]. Но немцы вскоре буквально выдавили эвакуированных из кое-как обжитого места и заставили их двигаться дальше - в сторону Северного Кавказа, куда стремительно наступали сами. Элла Андреевна погибла пропала без вести.

Виктор Николаевич в осажденном Ленинграде остался один. Потеря жены была мучительной, горькой, невосполнимой. Учитель 210-й школы работал в своей школе, в 1941/42 учебном году существовавшей неофициально. Учеников было мало, но были дежурства. Работал на радио, дописывал учебники, вел дневник.

Судьба директора школы № 210 сложилась трагически. В августе 1941 года, когда немцы наступали на Ленинград с молниеносной быстротой, повинуясь приказу свыше, С. Я. Басов уговорил многих родителей своих учеников отправить детей в эвакуацию. Был сформирован специальный поезд со знаками Красного Креста, шедший на северо-восток. В пути он попал под бомбежку. Дети погибли. С. Я. Басов, получив страшное уведомление, снова обошел родителей своих погибших учеников, лично рассказал каждой семье о непоправимом и в начале 1942 года ушел добровольцем на фронт. Он погиб под Малой Ижорой. Могила его неизвестна.

А в 210-й школе располагается и активно работает музей «Юные участники обороны Ленинграда». О судьбе школы мне рассказала его руководитель Любовь Викторовна Кувырзина.

12 августа 1942 года страдающий жестокой дистрофией В. Н. Сорока-Росинский был эвакуирован на Алтай. В дороге мародеры обокрали его, полумертвого, унесли чемодан, где было все самое ценное - вещи, которые можно выменять на хлеб, личные документы (дипломы, свидетельства) и рукописи практически законченных учебников, труд пяти лет. Уцелели только паспорт и профсоюзный билет, лежавшие во внутреннем кармане пиджака.

В Ойрот-Туле (вскоре переименованном в Горно-Алтайск) педагога подлечили в госпитале, подкормили, даже помогли собрать некоторые необходимые документы, дали какое-то жилье и направили на работу. Виктор Николаевич преподавал русский язык и литературу в спецшколе ВВС, эвакуированной из Ленинграда, в педучилище, давал до 50 уроков в неделю. Выполнял отдельные поручения гороно Горно-Алтайска. Не отказывался ни от какой работы: она спасала от тяжелых мыслей. К утратам прибавилась еще одна: получил известие из Ленинграда, что в квартиру № 51 по Невскому проспекту, д. 32 попал снаряд.

В. Н. Сорока-Росинский с агитбригадой педучилища в Горно-Алтайске. 1943 г.

В. Н. Сорока-Росинский со студентками педучилища в Горно-Алтайске. 1943 г.

Погибло жилье, вещи, письма, фотографии, рукописи, библиотека - все.

Трагические потери не сломили Виктора Николаевича. Он оставался педагогом высшей пробы. Ребятам, спецшкольникам ВВС, много рассказывал о ШКИД, учил не падать духом. С увлечением рассказывал о писателях и поэтах, с которыми встречался, устраивал интересные экскурсы в прошлое русской литературы.

«Ему я обязан своей любовью к книгам, к нашей истории - любовью, которую сохранил на всю жизнь», - писал бывший воспитанник школы ВВС Николай Иванович Лещев [69] и добавил, что все его соученики, среди которых - генералы Н. В. Баранников и М. В. Васильев, профессора М. И. Радченко и Б. Ф. Федоров, доктора военных наук П. А. Малышев и Л. В. Малинин и многие другие, на традиционных послевоенных встречах вспоминают с любовью и теплотой своего бывшего учителя Виктора Николаевича Сорока-Росинского. Одна из бывших учениц педучилища Горно-Алтайска Лина Тимченко, ставшая педагогом в Запорожье, в своих воспоминаниях отметила и особую внешность Виктора Николаевича (лицо интеллигентное, аккуратно подстриженные темные волосы, курчавая темная бородка, синие с очень толстыми стеклами очки), и небогатый его наряд (гимнастерка, брюки военного образца), и ровный, спокойный характер (никогда не повышал голоса, был требовательным, но справедливым), и необычайную проницательность (видел в своих ученицах то, что они сами в себе не замечали). Настоящий восторг вызвала методика преподавания русского языка: «Как он умел преподнести правила по русскому языку! Сколько он сделал для упрощения грамматики! Мы не зубрили правила по учебникам, а заучивали небольшие рифмованные стихи, содержащие в себе и правило, и примеры к нему. Он учил нас грамоте».

По словам Л. Тимченко, Виктор Николаевич сумел передать ученицам свою влюбленность в литературу, научил их читать стихи и прозу: «Мы очень много учили наизусть. Помню, мы учили почти все "Слово о полку Игореве" в его (Виктора Николаевича) обработке. Эрудиция его нас поражала...». Далее бывшая ученица писала о том, что Виктор Николаевич очень много внимания «обращал на эстетическую сторону в преподавании». Любил классическую музыку, вокальные произведения - романсы, арии из опер. Неизменно бывал на концертах самодеятельности, особо отличившихся певцов и чтецов награждал восторженным «браво» [70].

В 1944 году Виктор Николаевич переехал в Киргизию, жил и работал там в маленьком городке Пржевальске, у подножия гор, рядом с волшебным озером Иссык-Куль. Возможно, здесь условия жизни были получше, чем в Горно-Алтайске. Преподавал русский язык и литературу в местном Учительском институте, в школе, работал методистом при гороно. Никто из его учеников и студентов не опубликовал воспоминаний об этом периоде жизни Виктора Николаевича. Осталось другое - публикации учителя в местных газетах [71, 72].

Виктор Николаевич быстро понял, что преподавание русского языка и литературы в киргизских школах поставлено плохо. Учителя, окончившие педучилища и даже Учительский институт, ничем не могут помочь ребятам, так как сами практически не владеют русским языком. По мнению автора, в школе особое внимание надо уделять не орфографии, не диктантам (где уж там), а произношению, склонениям, спряжениям, пересказам. Необходимо заучивать фразы, басни, стишки, маленькие прозаические отрывки, а заученный материал применять в устной и письменной речи. Необходима «широко организованная внеклассная работа: не менее 1 раза в неделю чтение вслух художественной литературы, рассказов, статей из детских газет и журналов. Хорошо бы установить специальные дни разговора учащихся только на русском языке и т. п.», - писал Виктор Николаевич.

Что касается студентов педучилищ и пединститутов, то при существовавшем в те времена положении выпускники, получившие лишь общие теоретические и методические установки, прослушавшие только лекционный (без практических занятий!) курс русского языка, не знали его вовсе. Принято было на лекциях записывать за преподавателем, кто как сумеет, и вызубривать записанное. Положение усугублялось и тем разрывом, что существовал между читаемыми курсами в педагогических учебных заведениях и программами средней школы. Студенты не изучали тех произведений русской литературы, которые им предстояло преподавать в школе, не видели в глаза школьных хрестоматий по русской литературе.