Загадки гибели линкора Новороссийск - Борис Никольский Страница 32

Вы спросите: почему основной фугас предполагал четыре тонны ВВ, а не больше или меньше? Мы не стали умничать и в наших расчетах применили формулы, предложенные опытным сапером-подрывником Юрием Веремеевым. Кстати, хорошо, что за обсуждение проблемы взрыва линкора взялся бывший общевойсковой взрывник — он не заморочен на флотских догмах, ему что бетонный бункер взрывать, что линкор — все едино.

Мы исходим из предположения, что при приходе электросигнала на детонатор предполагалось, что практически одновременно произойдет взрыв и основного заряда и «вышибных» или, как их назвал Веремеев, «забивочных» зарядов. «Подвижка» во времени не превышала сотых долей секунды… Возможно, что это создало эффект и ощущение двойного взрыва, о которых говорили отдельные свидетели катастрофы с других кораблей. Примерно такое же ощущение могло быть от сотрясания разорванного дна линкора после отражения взрывной волны, пробившей изнутри днище и отразившейся от упругого илистого грунта. Сколько свидетелей — столько и мнений или ощущений. Сербулову, вообще, показалось, что корпус линкора вздрогнул от столкновения с буксиром либо с неудачно маневрировавшим на рейде крейсером. Офицеры, сидевшие за поздним чаем в кают-компании эскадренного миноносца «Летучий», стоявшего в 550 метрах от линкора у причала Клеопиной балки, вообще решили, что где-то рядом резко закрыли рубочную дверь… Вся эта разноголосица свидетелей очередной раз отрицает вариант взрыва под линкором донной мины. При подводном взрыве гидродинамический удар разной степени испытали бы корпуса всех кораблей, стоявших на рейде и у ближайших причалов. Этого явления НЕ БЫЛО.

Я не согласен с формулировкой Веремеева о том, что «… взрыв был необычным». Это в представлении окопного минера взрыв был НЕОБЫЧНЫЙ. Если смоделировать тот вариант, что предлагаю я, то многие вопросы, возникшие у Веремеева, отпали бы по ходу дальнейших рассуждений.

Исходя из этого же предположения — на размеры и характер воронок повлияло то, что двум полузарядам по тонне ВВ, равномерно распределенным по малой площади, предстояло проломить днище, потратив на это часть энергии, и затем, отразившись от упругого жидкого слоя ила, придать дополнительный импульс взрывной волне основного заряда.

Это и эффект двойного взрыва, и выброс больших масс ила и придонной воды.

Те две воронки, что зафиксировали на дне водолазы, образовались в результате взрывов «вышибных» зарядов, пробивших днище и вызвавших резкий выброс ила и воды. Пусть вас не смущает тот факт, что края обширной пробоины были загнуты внутрь корпуса корабля. Повторная деформация рваных краев пробоины, направив эту «рванину» внутрь корпуса, произошла в те же доли секунды в результате мощного отражения ударной волны, образовавшейся при срабатывании вышибных зарядов. С учетом же того, что сработали два вышибных заряда, то и на дне образовались две воронки. Большая часть энергии взрывов этих зарядов была затрачена на образование пробоины с двумя смещенными центрами.

В пользу моей версии «работает» даже тот факт, что, по наблюдениям свидетелей взрыва — сигнальщиков с соседних кораблей, выброс ила и воды был наклонный и как бы двойной… Это опять был эффект от двух разделенных «вышибных» зарядов. Это и воронки, несколько смещенные относительно первоначальной диаметрали корпуса линкора.

За счет кумулятивного эффекта, сопровождавшего взрыв основного заряда, произошло мощное всасывание из поддонного пространства большой массы ила и воды с последующим выбросом всего этого дерьма на верхнюю палубу. Если бы Веремеев был ближе к нашей морской специфике, то он бы домыслил и все предшествовавшие, сопутствовавшие и последовавшие за взрывом процессы. Но даже те рекомендации и выводы, что сделал Веремеев как специалист-подрывник, помогли переосмыслить основные этапы, предшествовавшие трагедии.

Теперь же, зарядившись энергией «взрывной» версии, предложенной Юрием Лепеховым и «доработанной» Веремеевым, приступим к отработке вариантов диверсионной версии.

Для начала проанализируем документы, позволяющие судить о системе противодиверсионной обороны главной базы Черноморского флота.

Из докладной начальника штаба дивизии ОВРа капитана 1-го ранга Кулешова от 1.11.55 года: «Согласно плану ПЛО ГБ ЧФ у входа в ГБ Севастополь постоянно должен находиться один БО на позиции ДОЗК ПЛО № 9 с задачей гидроакустического и зрительного наблюдения за входом в ГБ.

Фактически с 6 ч. 30 мин. до 9 ч. 05 мин. 28.10.55 г. БО-427 находился в районе мыса Лукулл на обеспечении полетов авиации ВВС ЧФ, и его сменил в этой точке в 09 ч. 40 мин. БО-276, который находился до 00 ч. 24 мин. 29.10.55 г. и возвратился в точку ДОЗК ПЛО № 9 в 1 ч. 17 мин. 29.10.55 г.

Такое совмещение производилось по приказанию командира 24 ДиОВР контр-адмирала Галицкого на основании разрешения командования флотом. Ворота боковых и сетевых заграждений у входа на внутренний рейд ГБ Севастополь в темное время суток должны держать закрытыми и открывать только с разрешения ОД штаба ЧФ. Боновые ворота были открыты с начала темного времени 28.10.55 г. до 2 ч. 30 мин. 29.10.55 г. по причине входа и выхода из ГБ Севастополь кораблей и плавсредств».

Кроме приведенного документа, подтверждающего возможность свободного прохода на внутренний рейд Севастополя диверсионных средств потенциального противника, имеется немало свидетельств того, что существовавшая защита рейда, в любых режимах ее использования, не представляла собой существенной преграды для подводных малогабаритных средств, и тем более для отдельных групп боевых пловцов.

Из ряда тактических приемов и средств боевого поражения кораблей противника, применявшихся до той поры морскими диверсантами, нам предстоит выявить те, что могли быть применены в предполагаемой атаке против «Новороссийска».