Сталин и Рузвельт. Великое партнерство - Сьюзен Батлер Страница 32

Но забыть волков Сталин не смог. Впоследствии всю жизнь, как только его рука начинала выводить на бумаге какие-то рисунки, на этих рисунках были изображены только волки. (Он и обычно вел себя именно так, но в данном случае он начал непроизвольно их рисовать, когда прозвучало упоминание о «Сибири»).

После того как Сталин заявил о готовности его страны вступить в войну против Японии, все ненадолго замолчали, а затем он заговорил о развитии событий на советско-германском фронте. Он заявил, что «успехи, которых они достигли этим летом и осенью, превзошли все ожидания». После этого он сообщил о том, какое количество боевых дивизий, как немецких, так и иностранных (венгерских, финских, румынских), брошено против Советской армии. При этом он отметил, что Красная армия имеет численное превосходство над немцами, и добавил, что «самое сложное, с чем приходится сталкиваться продвигающимся вперед советским войскам, это проблема недостаточного снабжения, поскольку немцы при отступлении уничтожают буквально все». Кроме того, Сталин подверг критике военную кампанию союзников в Италии как стратегически неэффективную. Он сказал, что, по мнению советских военачальников, «Гитлер стремится удержать как можно больше дивизий союзников на этом фронте, где нельзя добиться решения ни одной стратегической задачи, и что лучше всего, по мнению советского военного руководства, было бы вести наступление непосредственно на центральные районы Германии, продвигаясь с северной или северо-западной части территории Франции, а также через юг Франции».

Вслед за Сталиным выступал Черчилль. Он начал с заявления, что «Соединенные Штаты и Великобритания уже давно пришли к единому мнению о необходимости операции с переправой через Ла-Манш и что эта операция, которая получила кодовое наименование “Оверлорд“, в настоящее время требует огромных усилий и затрат со стороны союзников». Затем он пустился в подробное описание операций британских и американских войск в Северной Африке, в Италии и в Средиземном море, отметив, что Рим необходимо взять и что это планируется осуществить в январе. В таком случае операцию «Оверлорд» можно будет начать через шесть месяцев после того, «как мы возьмем Рим и разгромим там немецкие войска». Затем премьер-министр подробно говорил о том, насколько высока вероятность вступления Турции в войну, о том, как это было бы желательно и что это будет означать необходимость обеспечения ее армии. Он отметил, что «предлагалось направить туда 20 эскадрилий истребителей и несколько зенитных полков», и добавил, что широкомасштабная подготовка к отправке в Турцию этих сил «ведется уже давно». В завершение он задал вопрос, насколько какая-либо из предполагаемых операций в Средиземном море вызывает интерес у Советского Союза при учете того, что осуществление этих операций повлечет за собой задержку начала операции «Оверлорд» на два или три месяца. Кроме того, Черчилль сказал, что «они с президентом Рузвельтом не принимали пока никакого решения, не узнав мнения советского руководства по этому вопросу, и, таким образом, не составляли еще конкретных планов этих операций».

Рузвельт попытался отвлечь внимание от того, что говорил Черчилль (и, вероятно, одновременно обратиться к Сталину), и выступил с предложением, «предположительно, провести операцию в северной части Адриатического моря, чтобы выйти на соединение с партизанами Тито, а затем направиться на северо-восток в Румынию на соединение с советскими частями, которые перейдут в наступление из района Одессы». Это заявление так встревожило Гопкинса, что он поспешно написал записку адмиралу Кингу: «Кто стоит за всеми этими адриатическими затеями?» Кинг ответил: «Насколько я знаю, это его собственная идея».

Сталин не произнес ничего. Черчилль невозмутимо продолжил говорить. Он продолжал развивать так полюбившийся ему план сражения: «Если мы возьмем Рим и разгромим там немецкие войска».

Сталин ответил:

– Лучше было бы взять операцию «Оверлорд» за основу всех военных кампаний 1944 года. Таким образом, после того как Рим будет взят, освободившиеся силы можно будет направить на юг Франции.

Рузвельт отметил, что для операции, направленной на южную часть Франции, можно будет выделить восемь или девять французских дивизий.

Черчилль снова заговорил о Турции.

Сталин повторил:

– Эти операции целесообразно проводить лишь при условии, что Турция вступит в войну.

Он вновь отметил, что полагает, что этого не случится. (Всего через несколько дней в Каире подтвердилось, что Сталин был прав. По приглашению Черчилля туда приехал президент Турции Исмет Иненю. Но Черчиллю даже при поддержке со стороны Рузвельта не удалось убедить его вступить в войну.)

Тут Черчилль опять стал выдвигать аргументы в пользу активной военной кампании в Средиземноморье. Он вновь упомянул о периоде в шесть месяцев после взятия Рима, во время которого «ни он, ни президент ни в коем случае не хотели бы, чтобы их войска бездействовали, поскольку, если они будут участвовать в военных операциях, то британские и американские власти не будут подвергаться критике за то, что они допускают, чтобы Советский Союз один нес основное бремя войны».

Но Сталин не собирался с этим соглашаться. Он предложил провести наступление на юге Франции за два месяца до операции «Оверлорд», а взятие Рима отложить.

Черчилль привел еще один аргумент в пользу необходимости взятия Рима, но тут уже настойчиво вмешался Рузвельт, сказав, что «он лично считает, что проведение операции “Оверлорд“ нельзя откладывать ни по каким причинам, но такая задержка может оказаться неизбежной, если будут проводиться какие-либо операции в восточной части Средиземного моря». В связи с этим он предложил, «чтобы завтра утром сотрудники аппаратов руководителей разработали план операций наступления на юг Франции» ^[172].

Черчилль с неохотой согласился на это, но вновь поднял вопрос о возможности вступления Турции в войну. Рузвельт поддержал точку зрения Сталина, что этого не случится. Он заявил, что «если бы он был на месте президента Турции, то потребовал бы за это так много самолетов, танков и другой техники и снаряжения, что если бы это требование было бы выполнено, то операцию “Оверлорд“ вообще пришлось бы отложить на неопределенный срок».

Сталин добавил, что турки уже ответили отказом на предложение вступить в войну.

На это премьер-министр сказал, что, по его мнению, турки просто сумасшедшие.

Маршал Сталин сказал, что, очевидно, некоторые предпочитают оставаться сумасшедшими.

Все мнения были высказаны предельно ясно.

Заседание завершилось в 19:20.

Врач Черчилля, лорд Моран, пришел повидать премьер-министра сразу после окончания заседания: “Он выглядел таким подавленным, что я даже вопреки моей весьма разумной привычке его ни о чем не расспрашивать на этот раз решился спросить его напрямую, не случилось ли какой-нибудь неприятности.

Он коротко ответил: «Случилось много всяких чертовых неприятностей. Говорить об этом ему не хотелось» ^[173].