Последняя реликвия - Эдуард Борнхеэ Страница 32

И вдруг Агнес ужасалась:

«Что было бы со мной без него, как бы я перенесла это ужасное несчастье, о котором я теперь едва помню?»

«Мой отец, мой бедный отец, где ты теперь?..»

Но мысли опять возвращались к любимому:

«Как спокойно он спит! Может быть, он тоже видит сон, видит во сне меня? Я в этом уверена. Разве может быть иначе? Ведь он любит меня, он любит меня! Какое счастье испытываю я при этой мысли! Мне кажется — я слышу пение ангелов, вижу, как открывается небо и обращается в прекрасный Рай… Совершаю ли я грех, сравнивая небесное блаженство с земным? Прости меня, милосердный Боже, что я никакое иное счастье не могу ценить выше того, которым сейчас обладаю!..»

Слезы затуманили глаза Агнес. Она стала на колени, и к синему небу вознеслась горячая молитва, исходившая из сердца верующего, нежного, трепещущего от счастья и в то же время от страха потерять это счастье…

В полдень Гавриил и Агнес обедали, сидя на высоком берегу реки Ягала. Агнес спрашивала, Гавриил рассказывал, потом наоборот; говорили обо всем — и о явном, и о тайном, сокровенном, ибо как не доверить тайн самому любимому во всем свете человеку!..

И так увлеклись они беседой, что совсем не заметили всадников, которые приблизились по песчаной почве почти неслышно, скрытые кустарником. Наши путники увидели их только тогда, когда спрятаться было уже невозможно.

Всадники их заметили и поскакали прямо к ним.

— О боже, это мой сон!.. — испуганно воскликнула Агнес.

— Если это шайка Сийма, то мы постараемся подороже продать свою жизнь, — решительно сказал Гавриил, вскакивая. — Где были мои глаза и уши?

— Не укоряй себя, любимый, — просила Агнес. — Нам ведь было так хорошо!

Гавриил размышлял вслух:

— Бежать теперь уже не стоит. Пешим от конных не убежать — а только показать слабость. Может быть, они нас и не тронут. Я не вижу среди них подлеца Сийма.

— Не вижу его и я… Только не серди их понапрасну! — сказала Агнес умоляюще.

— Боже сохрани!.. — улыбнулся Гавриил, и улыбка его была такая уверенная, что вселила уверенность и в Агнес. — Если противник оказывается сильнее меня, я делаюсь смиреннее ягненка.

— Что-то на тебя не похоже, — улыбнулась и Агнес.

— А я со своей стороны прошу тебя: побольше хитрости и хладнокровия! Я надеюсь, это какие-то беглецы, и они намереваются спросить дорогу. Возможно, это крестьяне, промышляющие грабежом. Попробуем по-свойски договориться. Придется и нам с волками выть по-волчьи: я, конечно, такой же, как они, крестьянин, а ты… согласна ты на время стать моим братом Юри?

— С радостью, брат.

— Вот и прекрасно!..

Гавриил сделал несколько шагов навстречу всадникам.

Их было десять человек, рослых и плечистых, — слишком много против одного. Одеты они были чрезвычайно пестро: богато и безвкусно, как все малограмотные люди, живущие от разбоя. И оружие у них разглядел Гавриил самое разное: мечи и пики, пистолеты и аркебузы, русские пищали, шестоперы; один из незнакомцев даже держал на плече старинный арбалет. Почти все всадники вели за собой на поводу по одной или по две свободные лошади.

— Здорово, земляк! — крикнул на чистом эстонском языке всадник, ехавший впереди, и тотчас же спрыгнул с лошади.

— Землякам рады, — ответил по-эстонски и Гавриил.

Остальные всадники последовали примеру своего предводителя.

Тот не скрывал радости:

— Мы подоспели, кажется, вовремя: у вас стол накрыт, а мы как раз проголодались.

— На здоровье, если только еда придется по вкусу, — сказал Гавриил, гостеприимным жестом приглашая к «столу».

— По вкусу-то придется, только знай подавай! — разгорелись голодные глаза у предводителя; надо заметить, быстрые и цепкие это были глаза. — А кто этот смазливый юнкер?

— Это не юнкер, это мой брат Юри.

— А сам ты кто такой? — глаза незнакомца острыми буравами воткнулись в Гавриила.

— Здешний рыбак. А вы кто?

— Ты много не спрашивай, а подавай-ка лучше есть, — хитро прищурившись, ответил предводитель всадников и тотчас же набросился на еду, которую Агнес тем временем вынула из мешка и разложила на траве.

Предводитель жевал, отламывал хлеб, роняя крошки. И приятели его жадно хватали еду.

— Младший брат бедного рыбака, а одет как юнкер, — глаза уже буравили Агнес. — Или ограбили кого?

— Мы мирные люди. Живем от того, что удастся заработать. Кушайте, друзья, и езжайте своей дорогой.

— Это так, это замечательно, — как-то нехорошо улыбался предводитель, отсекая от окорока изрядный ломоть. — И улов у вас, рыбаки, гляжу, знатный!..

Люди были очень голодны, целый окорок и хлеб вмиг оказались перемолоты их челюстями. На своих радушных хозяев они почти не обращали внимания. Из нескольких слов, которыми эти люди обменялись между собой, Гавриил понял, что они составляют часть более крупного отряда, который недавно совершил набег на Вирумаа, и что вожака их зовут Андрее.

Один из этих людей был чужеземец, о чем Гавриил догадался по чертам лица и по неместному выговору. И одежда его несколько отличалась, выдавала в нем человека состоятельного. Чужеземец долго и подозрительно смотрел на Агнес, потом заговорил с ней по-немецки. Но Агнес отрицательно покачала головой и ответила на чистейшем эстонском языке:

— Не понимаю вас, господин.

А немец все смотрел да смотрел…

Очень не понравилось Гавриилу это внимание немца к Агнес, и он пытался его внимание отвлечь, подкладывал ему мясо, отламывал для него хлеб. Но немец все смотрел на Агнес и смотрел.

И вдруг он разразился смехом:

— Ты есть не мальтшик, ты есть очшень красивый девушка! Я это узнал!..

Агнес побледнела и попыталась через силу улыбнуться:. Она растерялась и не знала, как ей быть.

Люди захохотали, уставились на «брата Юри» и принялись высказывать всякие грубые предложения — каким образом можно сейчас быстро выяснить правду.

— Это есть легко узнать, — радостно сказал немец.

Он придвинулся к Агнес и протянул к ней руку.

Но прежде чем он достиг цели, кто-то сильной рукой схватил его за шиворот и отбросил на несколько шагов назад. Немец, чертыхаясь и шипя, тут же вскочил на ноги, готовый к драке.

— Оставь парня в покое, — сказал ему Гавриил примирительно. — Он всего лишь мальчишка, который еще не в силах постоять за себя. Я не терплю, когда его трогают.

Агнес, весьма напуганная происшедшей стычкой, вскочила и, дрожа всем телом, спряталась за спину Гавриила.

— Не раздражайся, Габриэль! — попросила она шепотом.

Немец сел рядом со всеми. Но по-прежнему глаз не спускал с Агнес. Гавриил тоже сидел спокойно; он не изменился в лице, только ноздри его нервно вздрагивали; и немца того из виду не выпускал.