Связь времен. Записки благодарного. В Новом Свете - Игорь Ефимов Страница 30

В день переезда Джим пришёл одетый в яркий жилет яхтсмена и с шерстяной лентой на голове.

— Джим, на дворе зима, — сказал я.

— Да, я заметил.

— Ты заметил лёд и снег на улицах?

— Ещё бы. Мой автомобиль здорово повело по дороге сюда.

— Тебе предстоит вести грузовик два дня, так?

— Я же не собираюсь сидеть на капоте.

— Ты слыхал, что в Пенсильвании зима бывает чертовски холодной?

— А ты слыхал, что в этих грузовиках у них имеется отличное отопление?

Новенький оранжевый жилет явно доставлял ему большое удовольствие. Спорить дальше не имело смысла.

Я пошёл к нашему «сайтейшену», где уже сидели Марина, Наташа и кошка Смоки. Колонна тронулась.

Мы достигли Пенсильвании часам к четырём. Джим где-то прочёл, что трудная дорога начинается в Аллегенских горах, а до этого водителям беспокоиться не о чем. Когда я на очередной остановке спросил, сколько у него бензина в баке, он уверенно заявил, что хватит на час езды.

— До Аллегенских гор ещё далеко. Мы можем заправиться на любом съезде.

Шоссе начало извиваться по довольно крутым склонам. Далеко внизу снег лежал на полях тихо и безмятежно. Но здесь, наверху, ветки сосен вытягивались под ветром, как тысячи зелёных флажков. Полоски льда блестели на обочине. Ржавый остов опрокинувшейся цистерны валялся под откосом, задрав к небу все шесть колёс.

Через полчаса я решил, что пора заправиться. Но на ближайшем съезде поставленный знак предупредил, что здесь заправочных нет. Тем временем наш грузовик начал отставать.

— Что он там, заснул? — кипятился я. — Мне нельзя держать скорость ниже сорока, это запрещено на шоссе.

Грузовик виновато взревел последний раз, съехал на обочину, встал. Мне тоже пришлось остановиться на обочине. Я оставил мотор включённым, вылез из автомобиля, побежал назад.

— Что случилось?

— Видимо, кончился бензин.

— Что значит «видимо»? Посмотри на указатель.

— Показывает четверть бака. Но он может быть неисправен. Эти грузовики со скидкой всегда поднесут какой-нибудь сюрприз. В горах бензин расходуется быстрее. Но гор тут не должно быть. Мы ещё не доехали до Аллегенского хребта.

— Ладно, великий географ. Вылезай и бежим к «сайтейшену». Нужно найти заправочную до темноты.

— Нет. Ты поезжай, а я подожду тебя здесь.

— Почему?

— Нельзя оставлять грузовик со всем вашим имуществом. У нас даже замка нет на дверях.

— Кому нужно наше барахло?

— Ты говорил, что один композер стоит десять тысяч. И никогда нельзя знать, что за народ живёт в горах.

— Ты замёрзнешь тут до смерти.

— В кабине ещё довольно тепло.

— Но надолго ли?

— Чем дольше мы спорим, тем больше калорий улетает наружу.

Я вылез из грузовика, побежал обратно. Бросился за руль, нажал на педаль. Воспользовался первым же съездом, но обнаружил, что боковая дорога исчезла под снегом. Решено было вернуться на шоссе и ехать в обратную сторону, туда, где полчаса назад над соснами мелькнул знак «Эксона». Въезд был покрыт тонкой снежной плёнкой, ни одна машина не проезжала по нему с конца снегопада. Я попытался взлететь наверх с разгона — не тут-то было. После нескольких метров «сайтейшен» зарылся в снег так, что колёса оторвались от асфальта.

— Как глупо, что мы не положили в багажник лопату! — воскликнула Марина.

— У меня есть идея, — сказал я.

Вылез из автомобиля, крепкой отвёрткой отколупнул колпаки с колёс, протянул один Марине.

— Вперёд!

Мы принялись раскапывать путь для застрявшего «сайтейшена». Прокопав метров пять, проезжали вперёд и начинали снова. Мне вдруг стало ясно-ясно, что наши жизни зависят сейчас от того, сколько стаканов бензина осталось в баке. И что тогда? Пытаться остановить пролетающие изредка грузовики, просить о помощи? Но заметит ли кто-нибудь в сумерках размахивающую руками фигуру? Рискнёт ли остановиться?

Наконец, мы одолели подъём, вырвались на шоссе и за десять минут домчались до заправочной.

За кассой сидел мальчишка лет пятнадцати — видимо, подменял отца. Я заплатил за бензин и описал ему нашу ситуацию. Он спросил:

— У вас есть канистра?

— Нет.

— Тогда ничего не выйдет. Перевозка жидкого топлива разрешается только в специальных контейнерах.

— Хорошо, мы купим специальный.

— У меня все распроданы. Но вы можете купить его в супермаркете хозяйственных товаров. Это всего восемнадцать миль отсюда.

— Восемнадцать миль! Наш водитель в грузовике превратится в глыбу льда за это время.

— Ничего не могу поделать. Отец наказал мне не нарушать никаких правил.

— Если водитель отморозит кисть или ступню, мы будем судить вашу станцию на десять миллионов долларов!

— Я скажу, что никогда вас в глаза не видел. И мой дядя, полицейский, подтвердит каждое моё слово.

— Тогда позвони своему дяде и объясни, что происходит. Нужно ведь спасать человека.

— Нет смысла звонить. Вся местная полиция вызвана на аварию. На двести второй миле перевернулся и загорелся грузовик с яйцами. Моя тётя звонила и сказала, что видит огонь и дым из своего окна. Весь их городок пропах подгоревшим омлетом.

— Слушай, давай говорить серьёзно. Там, в углу, я вижу пустые пластиковые бутыли. Я возьму их, наполню бензином, и мы помчимся. Вот тебе ещё двадцать долларов сверх. Годится?

— Нет. Отец меня убьёт.

— Я беру бутыли: раз, два, три. И не пытайся остановить меня.

— Это грабёж. Я звоню в полицию.

— Сам ведь сказал, что все они вызваны на аварию. А отцу объяснишь, что на тебя напала русская мафия, грозила пистолетом.

— Ну хорошо, хорошо... Только я ничего не видел, ничего не знаю. Если вы попадётесь, будете отвечать вдвойне: как нарушители правил и как воры.

Слава Богу, мы не попались. Домчались до застывшего грузовика уже в полной темноте. Ветер рванул у меня из рук распахнутую дверцу кабины.

— Джим, ты живой ещё?!

— Куда ты пропал к чертям собачьим? — спросил Джим, стуча зубами. — Ездил в кино?

Я накинул на него одеяло, принесённое из «сайтейшена», а сам бросился заливать бензин в бак грузовика.