Карфаген и Пунический мир - Эди Дриди Страница 30

^{Карфагенские слоны в сражении}

В области стратегии карфагеняне, одновременно вбирая опыт великих восточных империй и используя нововведения греков, смогли развить и разработать некоторые виды вооружения и тактические приемы. Когда в конце V столетия Карфаген решил перейти в наступление на Сицилии, Магониды — Ганнибал и Гимилькон — выгрузили впечатляющие осадные орудия, среди которых были передвижные башни, описанные Диодором Сицилийским. Они позволяли наступающим продвигаться вперед на глазах у защитников крепости, лишая их возможности оказывать противодействие саперам и воинам, обслуживающим таран. Если верить легенде, обнаруженной нами у Тертуллиана (О плаще. 1), этот тип орудия был изобретен карфагенянами. Он состоял из балки, один из концов которой был обит железом, подвешенной на рамочной конструкции. Толкаемый солдатами, которые сообщали ему движение маятника, таран, ударяя в стену, разрушал ее и пробивал в ней брешь.

Также финикийцам приписывают изобретение катапульты (Плиний Старший. Естественная история. VII, 201). Хотя в другом предании, вызывающем у нас больше доверия, говорится, что ее изобрели в Сиракузах. И, как нам кажется, впервые катапульта была применена при осаде Мотии (Диодор Сицилийский. XTV, 42, 1). Метательные машины — пращи, катапульты, баллисты и т.д. — быстро получили широкое распространение в карфагенской армии, о чем свидетельствуют инвентарные списки периода взятия Нового Карфагена и осады Карфагена, составленные Полибием.

В ходе военных кампаний пуническими стратегами отдавалось предпочтение выбору таких позиций, которые было легко оборонять, и они разбивали свои лагеря на обрывистых возвышениях. Такая, не представляющая трудностей в ее защите, территория оказывалась неприступной для лошадей и слонов в том случае, если военные действия разворачивались поблизости от лагеря. Когда защита лагеря казалась недостаточной, вокруг него прокладывали ров, позади которого устанавливали частокол, ощетинившийся острыми кольями.

Карфагенская армия была организована в фаланги с тесно сомкнутыми рядами и глубоким построением, хотя расстановка пехотинцев зависела прежде всего от условий, в которых проходил бой. Так, в Каннах Ганнибал выстроил свой фронт в форме полукруга, в то время как в битве при Заме пехотинцы были расположены тремя рядами. Впрочем, не во всех сражениях Карфагена войска имели четкое построение. В войнах по «замирению», проводимых в Африке, Иберии или на Сардинии, были задействованы легковооружейные пехотинцы, способные преследовать чрезвычайно мобильного врага. И именно в этом типе сражений превосходство всегда было на стороне африканских пехотинцев, действующих при поддержке нумидийской конницы.

Кавалерия всегда располагалась с флангов. Ее задачей было преследование и изматывание противника, но до эпохи правления Ганнибала она редко имела решающее значение. Именно он максимально задействовал ее потенциал, поставив перед ней новую цель, которая заключалась в окружении врага. И эта ее новая роль была блестяще продемонстрирована в битве при Каннах. Хотя следует признать, что подобная тактика уже применялась Ксантиппой в сражении с Регулом. И Сципион Африканский был далеко не глупым человеком, когда в свою очередь применил ее против того же Ганнибала в битве при Заме.

Слоны располагались линией вдоль всего фронта для защиты инфантерии. Когда их количество было недостаточным, их размещали обычно по бокам, чтобы своим видом они наводили ужас на конницу противника. Их главная задача состояла в том, чтобы пробить линию тяжеловооруженной пехоты и дезорганизовать ее. Слоны также сминали частоколы, установленные вокруг вражеских лагерей. В некоторых случаях, как нам кажется, их хранили «про запас», чтобы добить и прикончить противника, и без того измотанного боем.

Будучи больше чем просто одаренным генералом, Ганнибал всегда составлял подробный план сражения, стараясь не упустить из виду ни одной детали. Вторжению в Италию предшествовала интенсивная дипломатическая деятельность, давшая ему возможность заручиться сотрудничеством и поддержкой галльского населения. Он прокладывал наиболее удобные маршруты, а также запасные пути в том случае, если по первым пройти будет невозможно. Его последняя инициатива перед отправкой из Карфагена, одобренная самим Полибием (III, 33), которого трудно заподозрить в симпатии к пуническому генералу, сводилась к тому, что он для защиты интересов пунийцев в Испании направил армию, состоящую из африканцев, а в Африке разместил иберийские войска, и, таким образом, он лишил свои армии возможности объединиться с местным населением, обратив свои штыки против самих же пунийцев.

Пройдя школу своего отца и шурина, с одной стороны, и будучи воспитанным греческими наставниками — с другой, Ганнибал не мог не восхищаться греческими и эллинскими стратегами (Александром, Пирром). Но его не удовлетворяло повторение тактики его знаменитых предшественников: он разработал новые способы ведения боя, например, перестроил диспозицию своей инфантерии и ввел приемы по окружению противника, давшие возможность значительно сократить ряды римской армии не только в битве при Каннах, но и в сражении при Требии.

Битва при Каннах стала самым ярким воплощением военного гения Ганнибала. В противоборстве с восемью римскими легионами (90 тысяч пехотинцев и 6 тысяч кавалерии) он построил свою армию (наполовину меньшую по количеству) в одну линию, расположив ее по всему фронту. В центре выступающим полукругом Ганнибал разместил галльских и иберийских пехотинцев. По обеим сторонам от них находились два подразделения равных по численности ливийских пехотинцев. И наконец, с флангов располагалась кавалерия, справа — нумидииская, а слева — кельтиберская. Ганнибал отлично знал, что галльские и иберийские пехотинцы не смогут дать достойный отпор римлянам, именно по этой причине он прибегнул к такой расстановке сил, завлекая тем самым противника. Прорвав эту линию обороны, римские легионы оказались окруженными гораздо более боеспособными ливийскими пехотинцами. А в это время кельтиберская кавалерия, разгромив правое крыло римлян, обошла фронт с тыла и обрушилась на левое крыло, все еще продолжавшее сопротивляться нумидийским всадникам. Осталось только довершить начатое и истребить оказавшихся в ловушке легионеров.

^{Диспозиция римской и пунической армий во время сражения при Каннах, 216 год}

^{Слева на карте:}

^{1. Первый пунический лагерь}

^{2. Второй пунический лагерь}

^{3. Малый римский лагерь}

^{4. Большой римский лагерь}

Но одержанная победа не вскружила голову Ганнибалу; он, казалось, никогда не терял из виду своих целей и не впадал в искушение заключить в кольцо осады Рим. После триумфа в Каннах он сменил мундир генерала на костюм дипломата, чтобы заручиться поддержкой будущих союзников и уверить их в своем расположении. Кроме незаурядных дипломатических талантов, Ганнибал прославился также своей хитростью, к которой он часто прибегал, чтобы обмануть своих врагов, о чем нам поведал в одном из своих эпизодов Тит Ливий (XXII, 14—18). В конце лета 217 года Ганнибал, находившийся в Кампании, решил встать на зимовку в Пуйи. А для этого ему нужно было перейти Апеннины по узкому ущелью. И тогда К. Фабию Максиму, прозванному Кунктатором (или «Медлительным»), пришла в голову идея устроить ему засаду, разместив в узком ущелье 4000 человек. Сам же он устроился на возвышенности, чтобы обрушиться на пуническую армию, как только она пойдет по проходу. Предусмотрительный Ганнибал собрал стадо из 2 тысяч быков, к рогам которых они привязал пучки хвороста. На исходе ночи животных, на рогах которых подожгли пучки хвороста, он погнал к вершинам. Сидевшие в засаде солдаты, обманутые полыханием света, поднялись в горы, освободив проход для пунической армии, которая прошла по нему без приключений.