Первая Русская национальная армия против СССР. Война и политика - Борис Хольмстон-Смысловский Страница 30

Вот почему мы можем утверждать, что все несчастья, переживаемые теперь Европой, являются не столько результатом войн, как следствием всех заключенных политических трактатов и договоров. Принцип брать все, что плохо лежит, или «грабь, но и мне не мешай грабить», всецело теперь поглощает политику наших «гениальных» государственных мужей и дипломатов. Теперешнее равновесие мира, вернее, неравновесие, основано на вопиющем бесправии, а потому договоры его не имеют никакого смысла и не могут быть долговечны. В их основах уже вложены все элементы грядущего кровопролития.

До тех пор, пока наша дипломатия не начнет вести политику чистых рук и не займется разрешением основного вопроса мировой скорби, мы не увидим на земле прочного и справедливого мира. Мировая скорбь заключается в трех мировых несправедливостях, а именно: в несправедливости моральной, политической и социальной. Разрешение этих основных вопросов жизни разрешит и атомный вопрос.

Только освящая свою работу лучами мировой совести и поняв, что «Lüge hat küize Beine» — то есть в переводе на русский язык: «на лжи ничего не построишь», политика наших дней сможет восстановить утерянное равновесие и дать мир всему миру.

Иначе в Богом проклятом лозунге — «кровь за кровь» — захлебнется цивилизация белой расы.

VI

Самое тяжелое в наше время — это писать правду. Мы живем в период заходящей эпохи, когда люди, разменявшись на мелкую монету, не хотят слышать правду или попробовать плыть против течения.

История времен упадка не приносит силы, в какой бы форме эта сила ни проявлялась. Правда является силой слова, а потому и она нетерпима, так же нетерпима, как сила и действие.

Извивающаяся в безмолвии культура жаждет мира, но она забыла изречение апостола коммунизма Ленина: «В борьбе обретешь ты право свое». Это изречение является лозунгом сегодняшнего политического дня. Генерал Гальдер, бывший начальник немецкого Генштаба, в своей книге о Гитлере пишет почти то же, что я написал два года назад в моей книге «На заколдованных путях». Генерал пишет: «Война была проиграна, ибо политика не поддерживала стратегию. Мобилизация финансов, промышленности и торговли не была проведена тотально. Военные решения не были согласованы с политическими». Другими словами, он в общих чертах, на основании опыта проигранной кампании, подходит к тому же вопросу, который я разбираю в моей теперешней работе — «Война и политика».

Германская военная мысль установила два принципиальных вида стратегии, принятые теперь и англосаксонским военным миром. Это стратегия тотального погрома — Wiederwerfungsstrategie — и стратегия полного истощения — Ermattungsstrategie — противника. Первая стратегическая идея требует ведения войны способом молниеносных ударов, то есть блицкриг-маневров, а вторая — затяжной кампании, при предварительном проведении еще в мирное время полного стратегического окружения и изоляции будущего противника.

Политика блицкриг-стратегии требует тотального напряжения всех сил нации и подчинения во время войны стратегии всех ресурсов народного хозяйства, а также согласования с ней всех остальных видов политики.

Вторая форма стратегии, кроме своей нормальной деятельности, требует еще специальной политико-дипломатической подготовки соответствующих союзников в целях проведения в будущем комплектной стратегической блокады или, в обратном случае, подготовки к ее прорыву. Здесь дипломатия должна перейти в подчинение стратегии и целым рядом соглашений помочь своим вооруженным силам занять нужное оперативно-исходное положение. В этом случае во весь рост встают чисто стратегические требования дипломатии, и это будет классическим примером военной политики или, как было уже сформулировано, и деятельностью политики государственной стратегии. В данном случае стратегия, стоя на страже государственных интересов, вмешивается во внешнюю политику своего правительства. Стратегия через дипломатию ищет и занимает оперативно-опорные пункты, военные, морские и воздушные базы или обеспечивает нужное ей для ведения войны хозяйственное сырье и торговые рынки. Прекрасный пример, когда военная политика должна была бы вмешиваться в деятельность своего правительства — это теперешний бельгийский вопрос. В Бельгии демократия, а это означает, что воля народа суверенна. Суверенность выражается народным голосованием, которое в рассматриваемом нами случае, то есть по делу своего короля, большинством голосов в 58 % высказалось за его возвращение. Кто же возражает против этого? Восстали социалисты, которые, казалось бы, первыми должны были склонить свои головы перед результатом народной воли, но они бунтуют и устраивают «страйки». К сожалению, не нашлось в Бельгии генерала, который, двинув танковые части, заставил бы их уважать суверенность и традиции демократии. Здесь, стоя на страже внутреннего государственного порядка и конституции, военная политика должна была бы действовать смело и решительно.

Мы ищем великих людей, но они ведь рождаются и действуют только в имперских нациях и в исторических эпохах, им подходящих. Мы видим, что политику теперь ведут люди без золи и лица, а между тем смелая и согласованная внешняя и внутренняя политика усиливают государственную мощь стратегии и высоко поднимают престиж своего народа. Англосаксы разработали очень интересную психологическую теорию (Wishftilthinking and Doublethinking) о том, как люди болеют раздвоением личности или живут одновременно в двух мирах — в мире реальности и в мире фантазии. Во время войны так жил германский Генеральный штаб. Он не верил в победу, но работал так, как будто бы в ней не сомневался, а немецкая политика ка каждом шагу принимала свои личные пожелания — мечты — за реальную действительность. Теперь эта роль, по-видимому, перешла к западным демократиям. Они проиграли Китай, но завоевали Люксембург. Кричат о своей победе. Объявляется «священная война» против коммунизма в Европе и подписывается Атлантический пакт. В него никто не верит, и Англия в то же время признает советский Китай и всеми силами пытается его внести в управление ООН.

Соединенный Генштаб понимает, что без германских вооруженных сил им Европы не отстоять, а политика дальше ведет работу демонтажей. Франция ищет соглашения с Германией, но занимает Саар. Хотя отлично знает, что спор из-за этих пограничных областей два раза привел ее к войне с немцами. Польша жаждет мира и боится русско-германского союза против нее, но в то же время претендует на западе удержать границу Нейссы, а на востоке продвинуть ее на линию Вильно — Киев. Чем болеет современная демократия, так это раздвоением личности, или живет в политических миражах, принимая область чистой фантазии за реальную действительность.

История нас часто обгоняет: мы, видимо, боремся за то, что давно уже и по форме, и по существу подлежит сдаче в государственный архив. Наши желания и стремления остаются далеко позади истории, а она марширует вперед, послушная только своим железным законам природы.

VII

Бой — это часть войны, а война — это часть нашей исторической жизни. Политика, будучи одной из функций человеческой деятельности, тесно связана с ведением войны, и если мы проследим ее теоретическую и практическую стороны, то увидим, что она разворачивается, подчиняясь тем же законам, которые управляют ведением отдельного боя или всей кампании.