Первая Русская национальная армия против СССР. Война и политика - Борис Хольмстон-Смысловский Страница 29

Исторический миф японской победы правилен, но только не над русской армией, а над нашей дипломатией, ибо готовившийся разгром японских армий был сорван бездарной политической работой графа Витте.

Классическим примером третьего разряда деятельности дипломатии является сделавшийся пресловутым Версальский договор, составленный по всем правилам теперешнего дипломатического искусства. Как показала жизнь — так договоры составлять нельзя, больше того, заключать так договоры нельзя, — это значит совершать преступление по отношению к человечеству.

Версальский трактат в недрах своих таил кровь грядущей Второй мировой войны и стал прародителем Атлантической хартии, Ялтинских и Потсдамских соглашений. Он настежь распахнул исторические ворота в Европу для победоносно теперь марширующей всемирной революции.

V

В предыдущей главе мы задали вопрос: какие же причины разделяют столь трагическую по своим результатам работу дипломатии и стратегии?

Прежде всего, сам исторический процесс формирования политических истин. Политика, как и каждая наука, расширялась, но и осложнялась в своей работе, по мере того, как разворачивалась наша теперешняя техническая цивилизация. Из элементарных, несложных положений политики первых примитивных государственных образований она, проделав долгий путь, перешла в работу современной дипломатии, зависящей не так, как раньше, только от геополитического положения страны, количества населения и напряжения силы динамики данного народа, но зависящей теперь от целого ряда функций сложного государственного аппарата и от давящих на него в процессе исторического развития промышленности, торговли, финансов, форм государственного строя, а также от высоты достигнутого морального, политического и социального прогресса.

Прежде всего, вышеуказанные отрасли политико-хозяйственной жизни нации не имели своей историко-государственной деятельности явно выраженной и только им присущей политики. За них говорила и их интересы представляла государственная дипломатия, державшая в своих руках монополию политики целого.

Ход истории и все больший нажим на политику дипломатии новых политико-хозяйственных требований заставил ее в поисках денег, сырья, развития собственной промышленности, торговли, закрепления за собой колоний и новых рынков, указывать своей стратегии все новые и новые цели. И очень часто не считаться с ее возможностями или, вернее, с реальной военной мощью. Часто, не понимая основных законов военного искусства, политика их нарушала, за что народам приходилось впоследствии дорого расплачиваться.

Прикрываясь авторитетом верховной власти, дипломатия пытается подчинить себе стратегию или влиять на нее в полном смысле этого слова. Она начинает ставить стратегии совершенно невыполнимые военно-исторические задачи или указывать на недостижимо фантастические цели. Больше того, она пытается вмешиваться в чисто военную область стратегии, менять порядок задач, распределение средств или способов их выполнения. Однако тот же исторический процесс, расширив задачу и работу дипломатии, под влиянием грандиозного технического прогресса развернул до небывалых размеров тактические возможности вооруженных сил и, этим увлекая полет стратегической фантазии, чрезвычайно осложнил ее оперативную работу.

Стратегическая подготовка войны потребовала не только разработки сложных оперативных планов, но и мобилизации почти всей государственной промышленности, торговли, а также морально-психологической мобилизации всего народа.

Идя по линии обеспечения «свободы маневра», стратегии пришлось заняться организацией средств связи и передвижения, и не только в границах своего государства, но и далеко за его пределами. Вопрос свободы коммуникации по внутренним или внешним операционным линиям, в связи с возможностью хозяйственной блокады, сделался решающим фактором в условиях современной войны. Тактический афоризм гения войны Наполеона, что успех сражения зависит от занимаемых позиций, расширенный стратегически немецким генералом Хаусхофером ^[15] в науке о геополитике, заставил государственную стратегию искать новых возможностей, чтобы еще задолго до начала военных действий занять соответствующие исходные стратегические позиции или опорные оперативные пункты. Выход стратегии за границы собственного государственного образования для проведения подготовки будущей кампании, а также контакт ее с политикой промышленной, хозяйственной и социальной, плюс учет психологически-мобилизационного фактора жизни страны, заставил стратегию в поисках лучшего решения, поставленных ей исторических задач, искать новые методы своей работы или нового выхода из положения.

Сама жизнь подсказала решение вопроса и дала ей нового союзника. Родилась революционная доктрина военной политики и, таким образом, прежде чем быть научно установленной, начала действовать политика государственной стратегии.

Совершенно ясно, что новая и только что рожденная политика, как и каждая иная, начав действовать, стремилась в силу уже самой своей военно-тоталитарной сущности влиять или просто командовать всеми иными видами государственной политики, с которыми она приходила в соприкосновение во время своей работы, а потому трагический конфликт между обоими видами политики, то есть между работой дипломатии и стратегии, был с этого момента неотвратим. Но понадобился опыт двух последних войн со всеми их ужасами, чтобы этот конфликт понять, вывести его на чистую воду, разобраться в нем с научной точки зрения, и прийти к решению — искать то государственное равновесие, которое, создав в их работе гармонию, дало бы возможность нациям в мирное и военное время благополучно выходить из исторических бурь и кровавых испытаний.

Таковы вкратце исторические причины конфликта между дипломатией и стратегией.

Разбираясь в этом вопросе дальше и анализируя его глубже, мы увидим между ними вражду чисто морального характера, заставившую министерства иностранных дел относиться с большим подозрением к военной касте, а последнюю смотреть с огромным презрением на деятелей своей дипломатии.

Политики не шли навстречу военной политике. Офицерство в массе своей сторонилось и не понимало чуждой штатской среды. Военное дело, готовя армии еще в мирное время к победам, воспитывает своих солдат быть готовыми душу свою отдать «за други своя». Здесь надо резко подчеркнуть, что дух казармы закаляет солдата физически, а военное воспитание — облагораживает его, ибо действует на самые лучшие боевые, рыцарские качества его человеческой натуры. Дух же современной дипломатии, как раз наоборот, — это игра на самых низких инстинктах души человека.

Лозунг одной из могущественных организаций Западной Европы — цель оправдывает средства — сделался господствующим в канцеляриях современных министерств. Некогда гордый девиз старой английской дипломатии: «Honesty is the best Policy» — «Честь — это самая лучшая политика», — вот уже больше столетия как выброшен за борт дипломатии всего мира, и заменен следующим лозунгом: «Politik und Moral sind unvereinbar» — «Политика с моралью не уживаются».