Полководцы Московского царства - Дмитрий Володихин Страница 24

…И вновь собрал их несколько месяцев спустя!

Как Смоленск приготовился к новому «визиту» московских полков? В нем, как и в других приграничных городах Литовской Руси, подлатали укрепления, усилили артиллерийский парк. В Смоленске еще сменили наместника — бог весть, к усилению ли привела эта мера.

Самое главное: крупной деблокирующей армией Сигизмунд I по-прежнему не располагал.

Авангардные московские отряды появились у стен города в апреле — мае 1514 года. Опять блокада, опять отсечение дорог, опять устройство позиций для артиллерийских батарей. И опять вкрадчивые речи князя Глинского…

К тому времени население города, надо полагать, смертельно устало от боевых действий. Оно не могло полноценно заниматься торговлей, ремеслами, земледелием. Иными словами, натиск Василия III постепенно приводил к истощению запасов — нет, не у гарнизона, тем пищу, ядра и порох подвозили исправно, — у частных лиц. А ведь их массовое участие в обороне города исключительно важно. Они худели, беднели, жили в постоянной тревоге. Действия Москвы уверили их в том, что Россия никогда от Смоленска не отступится, даже если придется ходить под его стены с войсками десять раз! А Вильно не торопилось с подмогой…

В июне 1514 года сам Василий III вновь приехал под Смоленск. Главные силы его воинства в третий раз возглавляет князь Щеня. Очевидно, его действиями государь остался доволен и в прошлые два раза.

По его распоряжению осада Смоленска, как и ранее, сопровождалась боевыми действиями на других участках фронта. Московские воеводы ходили под Оршу, вообще проявляли активность против Литвы, опираясь главным образом на Великие Луки. Военачальники великого князя старались сделать так, чтобы литовское командование было занято повсюду и везде, а потому не имело бы возможности собрать силы для поддержки Смоленска.

Что изменилось? Да почти ничего. Разве что, как можно подозревать, вновь была усилена российская осадная артиллерия. Судя по летописным известиям, сила канонады на сей раз поразила даже самих осаждающих. Официальная русская летопись, трижды сообщавшая о действии российской артиллерии под Смоленском, лишь на третий раз возвышается до стилистики эпического ужаса: «От пушечного и пищального стуку и людского кричания и вопля, такожде и от градских людей супротивного бою пушек и пищалей, земли колыбатися и друг другу не видети, и весь град в пламени курения дыма мняшеся воздыматися ему, и страх велик нападе на Гражданы, и абие начаша вопити и кликати, чтобы князь великий государь пожаловал, меч свой унял» ^[79].

Некий пушкарь Стефан вел огонь из громадной пушки. Затем он применил новинку артиллерийского искусства: «…использовал несколько небольших ядер, окованных свинцовыми полосами. В полете крепления разрывались, и туча железных, каменных и свинцовых шаров накрывала противника» ^[80]. Согласно немецким источникам, пушкари Василия III все же сумели сделать значительную брешь в стене «Смоленского замка».

Василий III повелел «приступы велики чинити без отдуха». Таким образом, силу обороны время от времени испытывали приступами на прочность, но, как видно, это была нескончаемая «разведка боем», не превратившаяся в большой общий штурм.

30 июля 1514 года город сдался. Его не брали штурмом. Его не разрушили до основания артиллерийским огнем, хотя ущерб нанесли заметный. Его гарнизон не погиб, защищая стены. Его припасы не иссякли. Дело тут в другом: защитников довели до такой степени изнуренности, что они обрадовались возможности выйти из состояния бесконечного напряжения. Василий III на переговорах пообещал многое: сохранить древние привилегии горожан и не рушить их «старину», добавить новые пожалования, а наемникам, которые пожелают избегнуть кары за сдачу Смоленска и поступить на выгодную службу под руку Москвы, — отличные финансовые условия.

Иными словами, стратегия Василия III, довольно простая по внешней видимости, оказалась правильной: постоянный нажим, лишение всякой возможности получить помощь извне плюс обещания выгодных условий сдачи. Какой из «козырей» великого князя московского сыграл в этой победе наибольшую роль? Трудно сказать. Все они так или иначе сказались в борьбе за Смоленск. Даже обилие пищальников, надо полагать, хоть и не продвинуло к успеху приступ в 1512 году, но дало возможность обстреливать стены, нанося урон защитникам…

И все же главной составляющей успеха, думается, была бесперебойно функционирующая мобилизационная машина Московского государства, детище Ивана III. Василий III ставил и ставил в строй новые тысячи воинов, выводил и выводил полки под Смоленск, доставлял и доставлял к стенам крепости дорогостоящую осадную артиллерию, платя жалованье искусным пушкарям. А Сигизмунд I не мог ответить ничем сколько-нибудь сравнимым. Надо признать: государственный строй единого централизованного Русского государства дал Москве главное преимущество в битве за обладание Смоленском. А рыхлое устройство Великого княжества Литовского явно препятствовало организации обороны.

Что же Щеня? Какова его доля в этой победе?

Каких-либо ярких, необычных тактических решений в истории трех осад Смоленска 1512–1514 годов не видно. А вот тяжелого, изматывающего административного и тактического труда потребовалось очень много. Даниилу Васильевичу приходилось постоянно организовывать тот самый нажим на город, который в конечном счете и привел к победе. Полководец с этой задачей справился. И, как видно, на его долю дважды выпадало принимать «непопулярное решение», а именно: что осадной армии пора отходить, дабы не понести лишних, уже бессмысленных потерь. Конечно, без одобрения со стороны Василия III старый военачальник не сдвинул бы свои полки с места, но ведь сначала надо было зайти в шатер к государю, произнести слова «пора отходить», — а потом обосновать их, хотя бы и вопреки неудовольствию правителя…

После того как «бояре смоленские» целовали крест Василию III у его шатра, московский государь «…в град Смоленеск послал боярина своего и воеводу князя Данила Васильевича Щеня и иных своих воевод со многими людьми, а велел им прочих людей: князей и бояр, и мещан — всех людей града Смоленска — к целованию привести и речь им государьскую жаловальную говорити» ^[81]. От горожан требовалось: «Быть за великим князем Василием Ивановичем и добра ему хотеть, за короля не думать (то есть не задумываться о возвращении к Литве. — Д. В.) и добра ему не хотеть». Лишь потом сам Василий III въехал в город. Великий князь, таким образом, дал своему старшему воеводе почетную службу, показывая удовлетворение от его службы главной.

Древний город оказался поистине драгоценным приобретением для России. Заодно он принял роль главнейшего ее пограничного форпоста на «литовском рубеже». В честь этой победы Василий III основал московский Новодевичий монастырь.