Заветы Ильича. Сим победиши - Владлен Логинов Страница 23

В 1921 году, когда были сказаны эти слова, многие полагали, что НЭП является политикой вынужденной, рассчитанной лишь на пару лет, пока не будут ликвидированы продовольственные трудности. Такому пониманию отчасти способствовало и то, что голод в значительной мере сузил возможности развертывания этой политики и масштабы предстоящих перемен еще не были столь очевидны. Поэтому не случайно вопрос о «сроках» НЭПа встал на X Всероссийской партконференции в мае 1921 года.

Прения по докладу Ленина выявили целый ряд «недоразумений», которые, как заметил Владимир Ильич, свидетельствовали о том, что для многих, особенно на местах, новая политика «остается в громадной степени неразъясненной, частью даже непонятной». И когда Осинский в ответ на эти «недоразумения» сказал, что НЭП — это «всерьез и надолго», Ленин поддержал его¹.

«Я думаю, — сказал Ленин, — что он совершенно прав. “Всерьез и надолго” — это действительно надо твердо зарубить себе на носу и запомнить хорошенько, ибо в силу сплет-нического обычая распространяются слухи, что идет политика в кавычках, т. е. политиканство, что все делается на сегодня. Это неверно… Усматривать в этом хитрость — значит подражать обывателям, мелкой буржуазии, которая живет живучим образом не только за пределами коммунистической партии».

Но когда Осинский назвал срок — 25 лет, Владимир Ильич усомнился: «“Всерьез и надолго” — 25 лет. Я не такой пессимист, я не стану определять, какой, на мой взгляд, должен быть срок, но это, по-моему, немного пессимистично. Дай бог, чтобы мы на 5-10 лет рассчитывали, а то мы на 5 недель обыкновенно не умеем рассчитывать». Хотя, как увидим, в его выступлениях фигурировали и 10, и 20, и даже 30 лет ^{151 152}.

Связывая будущее России с радикально новой производительной силой, которой являлась тогда электрификация, план ГОЭЛРО создавал новые возможности для развития новых производственных и общественных отношений. И в этом смысле любые попытки рассматривать НЭП без учета целей и задач, которые ставились планом ГОЭЛРО, а сам план вне политики НЭПа — малопродуктивны.

Размышляя над различными аспектами плана ГОЭЛРО, Ленин изначально придавал особое значение не столько технической, сколько политической стороне данного проекта. В уже приводившемся письме Кржижановскому от 23 января 1920 года Владимир Ильич писал: «Я думаю, подобный “план” — повторяю, не технический, а государственный — проект плана… надо дать сейчас, чтобы наглядно, популярно, для массы, увлечь ясной и яркой (вполне научной в основе) перспективой: за работу-де, и в 10–20 лет мы Россию всю, и промышленную и земледельческую, сделаем электрической…

Повторяю, надо увлечь массу рабочих и сознательных крестьян великой программой на 10–20 лет»¹.

Сегодня это, вероятно, назвали бы поисками «общенациональной идеи». Но это было бы неверным. Ленин искал не «идеи», а — как выразился бы Чернышевский — того «общего дела», которое могло бы соединить действия широчайших народных масс.

Весь предшествующий политический опыт Владимира Ильича свидетельствовал о том, что сплотить самые разнородные по своему характеру классы и социальные группы способны не высокие слова или лозунги, а именно большое общее дело, которое отодвинет в сторону иные, менее значимые мотивы действий и поступков.

Представьте, к примеру, что для большой группы людей чрезвычайно важно перенести на другое место тяжелейшее бревно, перегородившее дорогу. Вот и надо для решения этой — всем понятной задачи — объединить как можно больше «рабочих рук». Невзирая на то, совпадают ли у них взгляды на те или иные «идеи» и «идеалы». Важно одно — убрать бревно с дороги.

План ГОЭЛРО + НЭП как раз и мог стать таким «общим делом» возрождения России. «Сим победиши» — Так победим — записал Ленин в мае 1921 года ^{153 154}.