Библейские героини. Книга 1. История Сарры, жены Авраама - Марек Хальтер Страница 19

— Бык уже был у тебя между ног? Ты открытая женщина? Если нет, то приходи после того, как мужчина раздвинет тебе ноги.

— Я открытая женщина, — соврала Сара хриплым голосом.

Глаза кассаптю, едва видные между ее морщинистыми веками, пристально смотрели на нее. Сара испугалась, что старуха догадалась, но Кани Алк-Наа только спросила:

— Хорошо. И сколько уже времени, как молоко мужчины у тебя в животе?

— Почти… почти одну луну.

— Хм. Ты должна была придти раньше, — проворчала старуха, выпрямляя свое тщедушное тело.

Она порылась в своих корзинах, протянула Саре пять маленьких пакетов с травой, завернутых в сухие камышовые листья.

— Вот твоя трава бесплодия.

— Это на сколько раз? — спросила Сара, не смея поднять глаз.

— Сколько раз кровь не будет приходить? Это зависит от женщины. Две луны. Может быть, три, потому что ты еще молода. Посмотришь. Не открывая, положишь каждый пакет в силу кипящей воды и выпьешь настой в три раза, между зенитом и сумерками. Значит, начнешь на рассвете и кончишь вечером. Делай, как я тебе говорю, и все будет хорошо.

* * *

Сара нашла Силили в своей комнате, всю в слезах, полную упреков, облегчения, гнева, нежности. Несмотря на невообразимый страх, она никому ничего не сказала, и в доме никто не знал об исчезновении Сары.

— Я сказала, что ты больна. Что у тебя сильно болит живот, и я дала тебе настой из трав, чтобы ты спала. Что тебя не нужно беспокоить, и трава поможет тебе. Да простят меня Всемогущие небеса, за то, что я лгу с самого утра!

— Да нет. Твои травы мне всегда помогают! Завтра они меня увидят, я буду здорова, и они скажут, что Силили разбирается в травах лучше всех во всем городе!

Такая похвала и обещание, что назавтра Сара покажется всему дому, заставили Силили улыбнуться, но не остановили ее стенания:

— Ты убьешь меня, девочка! Ты убьешь меня! Руками твоего отца, скорпионами его гнева! Где боги, которые вырвут мое сердце за мой обман!

— Это совсем маленький обман, — грустно пошутила Сара. — Почти правда.

— Не богохульничай, прошу тебя! Только не сегодня.

И, понизив голос до шепота, она наконец задала мучивший ее вопрос:

— Ты была с ним? С мар.Тю?

Сара колебалась, не сказать ли правду. Но, вспомнив о пакетах кассаптю, которые царапали ей кожу под поясом туники, солгала еще раз. В конце концов, что меняет еще одна ложь?

— Нет, я ходила в великий храм Инанны. Я хотела сделать ей подношения и попросить защиты Всемогущего, чтобы мой отец выбрал мне хорошего мужа.

— В великий храм? Ты была там?

— Мне нужно приготовится. Я не хочу бояться.

— И ничего мне не сказала? Даже не предупредила меня, зная, что отец запретил тебе покидать дом?

— Мне захотелось пойти, когда ты еще спала. Все спали, даже мой отец. И я хотела быть одна перед Инанной.

Силили покачала головой и простонала:

— Ты убьешь меня, девочка! Ты убьешь меня!

Сара нашла в себе силы, чтобы улыбнуться, обнять ее и прижать к себе, пока Силили не вздохнула покорно и не перестала задавать вопросы.

— В конце концов, ты здесь, и все мы когда-нибудь умрем.

Но Силили больше не спускала с Сары глаз. Она просыпалась даже по ночам, чтобы убедиться, что дочь Ишби Сум-Узура не исчезла, и Сара смогла приготовить отвар из травы бесплодия незадолго до того, как ей пришлось еще раз посетить красную комнату. Но она не могла в точности соблюдать все инструкции Кани Алк-Наа.

Когда ей удалось вынести из кухни кувшин с кипящей водой, она опустила туда все пять пакетиков с травой и спрятала все в саду, но из-за Силили ей не удалось выпить настой так быстро, как ей хотелось бы. И только на следующий день, вырвавшись из-под наблюдения служанки, Сара проскользнула в сад, достала из кувшина пакетики с травой, которые побелели и совершенно сморщились. Не опасно ли, что они так долго настаивались? Сара сомневалась. Сейчас самое главное — надежно спрятать их, пока она сможет их уничтожить!

Надышавшись отталкивающих запахов в логове колдуньи. Сара побаивалась вкуса настоя. Но он оказался приятным на вкус, как мед, и оставлял чуть кислое, освежающее послевкусие. Его даже можно пить просто для удовольствия. И тогда, сомневаясь, что ей удастся свободно приходить в сад, Сара решила выпить весь кувшин.

Вернувшись во двор женщин, она впервые за долгое время испытала облегчение. Наконец, она сделала это. Наконец, трава бесплодия была в ее животе. Кровь больше не будет течь у нее между ног.

Она догадывалась, как это произойдет. Пройдет два, три, пять дней, и кровь не будет пачкать ее простыни. Силили, ее тетки, ее отец поверят, что она больна. Ведь никому не придет в голову, что она посмела проникнуть в логово кассаптю. Они будут приносить бесчисленные жертвы Нинтю. Но кровь не появится еще две, а может быть, и три недели.

Этого достаточно, чтобы отец отложил приход мужа.

Может быть, он вообще откажется от мысли отдать свою дочь другому мужчине.

А потом вернется мар.Тю.

Вечером, воспользовавшись коротким отсутствием Силили, она спрятала пять пакетиков под своей кроватью. Потом склонилась перед выкрашенной в красный цвет статуей богини Нинтю, стоявшей у ее кровати, открыла ладони и подняла лицо к небу. Губы ее не двигались, и никто не мог услышать, как она молила Нинтю о милосердии:

Нинтю, покровительница рождения, ты получила священный кирпич родов из рук Могущественного Энки, ты держишь нож перерезания пуповины,

Не оставь свою дочь Сару, будь терпелива с ней,

Закрой глаза на мою слабость,

Смотри на кровь в моем сердце,

Оно не принимает мужа, которого я не выбрала,

Трава бесплодия, словно облако в небе,

Оно недолго затмевает солнце. О Нинтю, прости Сару, дочь Ишби Сум-Узура.

* * *

И только перед рассветом, когда Сара спала глубоким сном, ад проник в ее чрево.

Сначала ей приснился сон. Танцующие языки пламени проникли в ее тело, как мужчина. Она пыталась оттолкнуть их, но руки ее проходили сквозь пламя, не ослабляя его. Потом она увидела собственное тело. Оно раздувалось и пламенело, а глаза кассаптю морщились от удовольствия, и она говорила громким голосом:

«Сейчас ты открытая женщина, сейчас это правда». Тело Сары раскалывалось, чрево разрывалось на части и горело, превращаясь в уголь. Она видела, как ее внутренности падали на пол, черные и сморщенные. Все ее тело корчилось от сокрушающей боли. Ее живот, словно пустой калебас, наполнялся ее слезами и криком. Ее собственный крик смешался с чьим-то голосом, зовущим ее, и она проснулась: