Стивен Кинг. Король темной стороны - Вадим Эрлихман Страница 19

Вернемся к Кингу, который летом 1970-го оказался на распутье. Мечта о писательстве оставалась мечтой, а деньги требовались каждый день. К тому же фактически у него уже имелась семья, хотя юридически это оформилось только через полгода. Все началось предыдущим летом в университетской библиотеке, где Стивен подрабатывал за небольшую сумму. Сдружившись с другими сотрудниками-студентами, он порой ходил с ними на пикники в небольшой дворик за библиотечным корпусом. На одном из таких мероприятий — это было 19 июня — он увидел незнакомую миниатюрную девушку с рыжеватыми волосами и резким голосом. Вначале он принял ее за подружку одного из студентов, Эдди Марша, но оказалось, что она просто любит читать и не чужда поэзии. Ее звали Табита Спрюс, она родилась 24 марта 1949 года и, подобно матери Кинга, принадлежала к одному из старейших семейств Мэна.

Во время первой встречи Стивен отметил, что новая знакомая одета в соблазнительную мини-юбку и ругается, как ткачиха (после работы на фабрике он знал в этом толк). У нее есть своя версия: однажды знакомые показали ей издалека местную знаменитость — редактора колонки «Мусоровоз». «У меня была лохматая черная борода, — вспоминал потом Кинг, — я не стригся два года и был похож на Чарли Мэнсона. Моя будущая жена скрестила руки на груди и сказала донельзя саркастическим тоном: „Ох, кажется, я влюбилась“. Подружки прыснули, хотя некоторые из них были ко мне вполне благосклонны».

Скорее всего, на этом бы все и закончилось, если бы осенью Стивен и Табби не встретились на поэтическом семинаре в университете. Студенты собирались раз в неделю в кабинете преподавателя литературы Джона Бишопа, читали свои стихи и обсуждали их. Написанные «шедевры» размножались на мимеографе и раздавались всем участникам. Большинство юных поэтов в духе того времени считали, что стихи должны рождаться внезапно, по наитию, и чем они непонятнее — тем лучше. Кинг с его любовью к четкости и вниманием к мелочам думал иначе. Ему было приятно заиметь союзника в лице Табби, которая поразила его своим стихотворением о медведе и блаженном Августине — кроме вдохновения, в нем присутствовала мысль, спрятанная за кругом символов. В этом «торжественном гимне» Кинг увидел подтверждение собственной мысли — что писатель может «рехнуться и одновременно остаться в здравом уме». Именно это он пытался сделать в своих стихах, откровенно плохих и большей частью уничтоженных автором (уцелели лишь несколько). Творения Табиты оказались более долговечными и через много лет были изданы отдельной книжкой — впрочем, бестселлером она не стала.

На том семинаре он горячо защищал Табби — не только из-за общности взглядов, но и потому, что на ней были открытое черное платье и шелковые чулки. Сидя рядом, он мог касаться ее теплого бедра, и она не отодвигалась. Их чувство росло медленно, подпитываясь беседами о литературе и совместными походами в кино — хотя Табита не любила фильмы ужасов, а Стивен терпеть не мог ее любимые «проблемные» картины. Через пару месяцев она впервые переступила порог его съемной квартиры, хотя при строгих родителях не могла и подумать о том, чтобы остаться на ночь. Ее отец Рэймонд владел магазином в Олдтауне (пригороде Бангора), а мать Сара Джейн сидела с детьми — у Табби было семеро братьев и сестер.

Спрюсы были католиками и придерживались строгих взглядов на нравственность дочери и профессию будущего зятя. Где-то через полгода Табита, набравшись смелости, познакомила их со Стивеном, но отношения не сложились. Родители потратили немало времени, убеждая дочь порвать с «никчемным писакой». Позже Кинг отомстил им, выведя в образе тестя и тещи главного героя «Кладбища домашних животных» Луиса Крида — персонажей довольно отталкивающих. Впрочем, внешние приличия всегда сохранялись: Кинги регулярно навещали родителей и на уикенды привозили им детей. Принимали подарки, а вот денег не просили даже в самые тяжелые времена. Табби в этом вопросе была полностью на стороне мужа, в полной мере проявив твердость характера. Позже эта твердость спасла Кингу не только литературный талант, но, пожалуй, и жизнь, и теперь он с полным правом называет жену своим ангелом-хранителем.

Близость родных Табиты стала одной из причин, побудивших Стивена обосноваться в Бангоре. Возвращаться в Дарем, где осталась мать, он не собирался — не признаваясь в этом даже самому себе, он желал вырваться из-под требовательной опеки Рут, мешавшей ему чувствовать себя взрослым. Поэтому еще до окончания университета он начал обзванивать окрестные школы в поисках места учителя. Однако в преддверии учебного года все вакансии были заполнены. Кое-где говорили о будущей зиме, в других местах не обещали и этого. После месяца беготни Стивен махнул рукой и пошел работать в прачечную на окраине Бангора, в Нью-Франклине. Ему пришлось подтаскивать тяжеленные тюки с выстиранным бельем к чудовищному гладильному прессу, который плевался паром и ежеминутно грозил оторвать руку кому-нибудь из хлопотавших вокруг женщин. Во всяком случае, так казалось Кингу, и свое впечатления он позже воплотил в упомянутом уже рассказе «Давилка».