Женщины, о которых думаю ночами - Миа Канкимяки Страница 19

Сафари принца Уэльского фиксировалось на пленку. Рядом с ним стоят оба его гида – Брор и Денис. На снимках Денис высокий, худой и неловкий, на голове нелепая дедовская шляпа, но он сильно вырос в моих глазах после того, как я узнала, что именно Денис выступил с инициативой о прекращении хищнической охоты в Восточной Африке. Заручившись поддержкой принца Эдварда, он инициировал в Англии кампанию против охоты с автомобиля (ее он ненавидел больше всего, так как плохо стреляющий американский турист мог застрелить до двадцати львов за день). В итоге охота в Серенгети и впрямь была запрещена. Новым писком моды стали сафари с фотоаппаратом, начатые принцем Эдвардом.

Позднее и Карен пересмотрела свои взгляды. В 75 лет в книге «Тени на траве» она написала: «Поначалу в Африке я жить не могла без того, чтобы не подстрелить по одному экземпляру каждого вида дичи. В течение последних десяти лет без нужды я не сделала ни одного выстрела, только если требовалась пища для моих туземцев. Мне просто стало казаться бессмысленным и противным ради сиюминутного порыва страсти уничтожать чью-то жизнь, являющуюся частью этой огромной природы… Но противиться охоте на львов я не могла, поэтому последнего застрелила незадолго до того, как покинула Африку».

Утром мы отправляемся понаблюдать за львами. Нам предстоит долгий путь из Маньяры в Серенгети. Плато затянуто туманом. Прохладно и даже немного зябко. Проезжаем Карату – последний «город» на краю цивилизации, выглядящий нагромождением засыпанных песком и пылью хибар по краю дороги. Желания остановиться и познакомиться поближе он не вызывает. На заправке в окно машины стучит мальчишка и просит доллар на школьную форму, обед или хотя бы на чай. Здесь проезжают все едущие на сафари богатые туристы.

Мы двигаемся по краю кратера Нгоронгоро и останавливаемся на смотровой площадке. Это место священное для племени масаи. Кратер выглядит сказочным, словно переместился сюда из мира фильмов Хаяо Миядзаки. Вспоминаю слова Олли, что ему этот «чертов кратер» надоел хуже некуда, потому что там ничего не происходит, – однако в глазах случайного туриста он выглядит раем на земле. С края кратера мы начинаем спускаться в холмистую горную долину: земля покрыта желтыми цветами, то здесь, то там виднеются маньяты и гигантские стада рогатого скота, принадлежащие масаи.

Вдруг эта идиллия превращается в совершенно выжженную сухую и ровную пустыню, температура поднимается градусов на двадцать: здесь находится расщелина Олдувай. Отсюда до нашего отеля в Серенгети ехать порядка сотни километров. Это место – родина наших предков, здесь более миллиона лет назад проживали homo habilis и homo erectus, только эта пустыня даже отдаленно не напоминает Эдем. Стоит удушающая жара. Воздух кажется серым от пыли, терновник по краям дороги весь в белой пыли, каждый проезжающий автомобиль поднимает за собой невероятное облако пыли – и вот уже все в нашей машине покрыто пылью расщелины Олдувай. Фазаль выжимает педаль газа. И тут я понимаю, что он имел в виду, говоря утром, что предстоит трудная поездка. Я оборачиваю лицо платком, чтобы не задохнуться от пыли, но окно приходится держать открытым, иначе выдержать эту дикую жару невозможно. Периодически проезжаем мимо сидящих под деревьями женщин масаи, и тогда я думаю: как здесь вообще возможно жить? Кажется, что воды нет в радиусе десятков километров.

Незадолго до наступления темноты мы наконец-то приезжаем в Серонеру – это центр Серенгети. Мне плохо, у меня обезвоживание и тепловой удар, хотя вроде бы я пила воду во время всей поездки. Жара здесь довольно странная: обычно я потею как мышь, но сейчас кожа сухая и горячая, как будто у меня поднялась температура. Ощущение, словно нестерпимое солнце, пыльный ветер и сухая земля высосали всю влагу из организма. И теперь в номере отеля Seronera Wildlife Lodge я лежу совершенно разбитая. Меня колотит, я заливаюсь водой, поглощаю соленые галеты и от безнадежности даже выпиваю пакетик «регидрона». Сил смотреть в окно на саванну, слушать темноту, где гиены вот-вот начнут свой «кашляющий концерт», нет. Серенгети для обычного человека – место жестоких испытаний.

К утру мне удается кое-как собрать себя в кучу, и в шесть часов мы отправляемся на сафари. Оказывается, в этом году в Серенгети период дождей закончился раньше обычного, так что стада гну уже двинулись на север. Миграция этих антилоп является одной из загадок региона: миллионы голов начинают движение вслед за дождями и зеленой травой по круговому маршруту от Серенгети на юге и до заповедника Масаи-Мара в Кении. Вроде еще можно увидеть животных на юго-западе Серенгети в Киравира, но это слишком далеко, как минимум в двух или трех часах езды. Тем не менее мы решаем ехать и скоро настигаем переходящее реку Грумети стадо антилоп гну, которые сплошным потоком выходят из леса на другом берегу. Их десятки, сотни, в том же стаде видны зебры и даже павианы. Все это скопище движется целенаправленно куда-то – вероятно, в Киравиру. Одна самка гну, кажется, пала. Рядом с ней на дне сухого русла стоит жалкого вида детеныш.

Мы останавливаемся прямо посреди стада и начинаем завтракать. Гну издают ритмичные, немного хрюкающие звуки, и мы оказываемся погруженными в ровный и одновременно комичный «звукоряд». Интересно, раздражает ли этот нескончаемый, как будто бы бессмысленный, гул бредущих вместе с ними зебр? Во всяком случае, странно справлять малую нужду за машиной, когда сотни глаз уставились на тебя.

После завтрака появляется пожилая американская пара на «Лендкрузере». «Wha-aat, are you all alone in that bii-iig caar?» – кричит мне мужчина из люка. «She’s not alone, I’m here too» ^[10], – презрительно буркает Фазаль. Позже он добавил, что, мол, откуда им знать, «может, мы даже женаты». Понятно, его раздражает, словно гиды – невидимые слуги, обращать внимание на них не требуется. Впрочем, к этому здесь и стремятся в сфере услуг.

Тут же Фазаль решает просветить их насчет того, почему меня перевозят в громадном джипе, а этих янки вдвоем впихнули в машины почти в два раза меньшего размера. Многие путешествующие в одиночку дамы предпочитают иметь «личное пространство» и не желают сидеть в тесном салоне, да еще и на переднем сиденье с водителем-мужчиной. В моем случае имеет место именно такая – люксовая – услуга. Просто я еще не сообразила, что надо сесть на заднее сиденье – мне это просто показалось даже глупым, тем более что в таком случае пришлось бы кричать, чтобы поддерживать разговор.

Нам удается избавиться от янки, и мы отправляемся по нетронутым желтым волнам трав на север, где, по слухам, можно увидеть гепардов. Вместо них наталкиваемся на отдыхающего в тени зонтичной акации леопарда и начинаем подкрадываться к нему. Животное смотрит на нас желтыми глазами, но не убегает.

После полудня мы возвращаемся в лодж, чтобы пообедать и основательно отдохнуть. Я вымотана, мне плохо, есть подозрение, что Фазалю тоже нездоровится. Смешно, однако, констатировать, что после шестидневного детокса я жду не дождусь выхода в Интернет, но выясняется, что все пятнадцать компьютеров для клиентов не работают по причине низкого сезона. Ну, разумеется! Я так устала, что чуть ли не захожусь в истерике: запретить выход в Интернет в Серенгети – это нарушение прав человека! После многочисленных унизительных требований и технических сложностей мне все же удается выйти в Сеть с компьютера доброго индийца-повара.