Правдивая история завоевания новой Испании - Берналь Дель Кастильо Страница 14

Действительно, на другой день, рано утром, это был 15-й день20 месяца марта 1519 года, явилось множество касиков и знатных со всего Табаско. Приблизились они с большим почтением, неся подарки из золота: 4 диадемы, несколько ящериц, две собачки с торчащими ушами, 5 уток, 2 изображения лиц индейцев и другое. Количество точно не помню, но оно было невелико, да ведь мы теперь отлично знаем, что вся эта провинция небогата металлом. Зато привели они с собой 20 молодых женщин и среди них исключительную красавицу, дочь могущественного касика Пайналы21, претерпевшую много бед, ту самую, которая по принятии христианства получила имя донья Марина. Кортес ласково принял подарки, но заявил, что приятнее всего для него, если они распорядятся, чтобы все жители, с женами и детьми в двухдневный срок вернулись на прежние места. Вот тогда он поверит, что они истинно хотят мира. Действительно, скоро все вернулись на свои пепелища. Даже больше: когда Кортес пожелал, чтобы они отстали от своих идолов и человеческих жертв, и, через Агиляра, рассказал им о нашей святой вере, о едином истинном Боге и преподал им, как стать христианами, они охотно согласились. Показал он им при этом изображение Нашей Сеньоры Девы Санта Марии с бесценным ее Сыном на руках и объяснил, что это Матерь Нашего Сеньора Бога и что этому святому изображению мы и поклоняемся. Касики же ответили, что великая tececiguata22, то есть великая сеньора, на их языке, очень им нравится, и они охотно оставят ее у себя. Вот тогда и был воздвигнут алтарь для нее, а наши плотники, Алонсо Яньес и Альваро Лопес, изготовили еще высокий красивый крест. Узнав из разговоров с касиками, что причиной трижды возобновленных военных действий было не только глумление касиков Чампотона, но и науськивание нашего беглого переводчика-индейца, Кортес потребовал его выдачи. Они же ответили, что он пропал и нигде его нельзя сыскать. Но это было не так: бедняга здорово поплатился за свои советы — после неудачной битвы его схватили и принесли в жертву идолам. На вопрос же, откуда у них берется золото, они указывали на закат, произнося все время «Culua» и «Mexico», значения которых мы тогда еще не понимали.

По сооружении алтаря со святым изображением Нашей Сеньоры и креста, отслужена была торжественная месса падре фрай Бартоломе де Ольмедо, на которой присутствовали все касики и знатные. Тогда же мы, с великим церемониалом, переименовали городок этот в Санта Мария де ла Виктория. И тогда же монах [Бартоломе де Ольмедо] с помощью переводчика Агиляра произнес прекрасную речь об утешениях нашей святой веры и о мерзостях язычества, после чего все 20 подаренных нам женщин и были крещены. Это были первые христиане в самой Новой Испании, и Кортес разделил их между капитанами. Донья Марина, самая красивая, умная и расторопная из всех, досталась Алонсо Эрнандесу Пуэрто Карреро, славному и знатному рыцарю, двоюродному брату графа де Медельина, когда же впоследствии он отбыл в Испанию, сам Кортес взял ее к себе, и их сын, дон Мартин Кортес, был потом командором Сантьяго23. Но и до того Кортес всюду брал ее с собой в качестве удивительной переводчицы, и выла она нам верным товарищем во всех войнах и походах, настоящим даром Бога в нашем тяжелом деле; многое удалось нам свершить только при ее помощи. Понятно, что она имела громадное влияние, самое громадное во всей Новой Испании, и с индейцами могла делать, что хотела.

Еще пять дней пробыли мы здесь, и все это время Кортес поучал касиков насчет величия нашей родины и ее государя. И пожелали они все стать верными вассалами; и это были первые подданные Его Величества в Новой Испании.

Справив Вход Господень в Иерусалим24, мы на следующий день вышли в море, следуя по прежнему пути Грихальвы, причем мы, уже бывшие здесь, рассказывали Кортесу про ла Рамблу, Тоналу, которую мы назвали Санто Антон, большую реку Коацакоалькос, снежные горы, про реку Флажков, где мы тогда получили золота на 16 000 песо, про острова Белый и Зеленый, остров Жертвоприношений, где мы вместе с Грихальвой обнаружили алтари и индейцев, принесенных в жертву; Нигде мы не останавливались, и уже в Святой Великий четверг25, около полудня, мы благополучно подошли к Сан Хуану де Улуа. Помню я, как один рыцарь, которого звали Алонсо Пуэрто Карреро, сказал Кортесу: «Сеньор, то что Вам рассказали эти рыцари, посетившие уже два раза эти земли, схоже по-моему [со словами]:

Опыт Франции — Гора судеб;

Опыт Париса — город;

Опыт вод [реки] Дуэро течь и отдать себя в море.

Замечу, что это богатые земли, и знаю, мы будем ими владеть». Затем, Кортес, хорошо зная, к чему приводят такие самоуверенные речи, ответил: «Коль Бог не обделит счастьем наше оружие, как паладина Рольдана [(Роланда)], то с Вашей и других рыцарей помощью завладеем, это я точно знаю». Нельзя забыть или пропустить этот [разговор]. И был он во время перехода, и Кортес не входил в реку Альварадо, как это сообщает Гомара.

Следует еще сказать о донье Марине. Ее отец и мать были сеньорами и касиками поселения, которое называлось Пайнала, и других подчиненных ему поселений. Но отец ее умер, когда она была маленькой, а мать ее жила с другим касиком-сожителем и родила сына, и, желая, чтобы ее сын унаследовал то, что по отцу принадлежало донье Марине, она ночью отдала нескольким индейцам из Шикаланко26 маленькую донью Марину, но этого никто не знал, так как в эту ночь умерла дочка одной индеанки-рабыни, а мать доньи Марины распустила слух, что умерла ее дочь. Таким образом донья Марина попала в Шикаланко, а оттуда — в Табаско и уже позже — к Кортесу. Позднее, в 1523 году, после завоевания Мешико и других провинций, мать доньи Марины со своим сыном стали христианами и звались — Мартой и Ласаро.

Донья Марина знала язык Коацакоалькоса, который был мешикским, и знала другой язык — табаскский, как и Херонимо де Агиляр, знавший язык юкатанский и табаскский — это был один язык; и вначале было так: она переводила Агиляру, а тот Кортесу, и обратно.