Переводчик Гитлера. Десять лет среди лидеров нацизма. 1934-1944 - Евгений Доллман Страница 13

Соответственно, я прочел ему лекцию о своей родной стране. Я подозреваю, что, как всякий неотрепетированный и не написанный заранее рассказ, мое повествование было весьма занимательным, по крайней мере с точки зрения итальянца. Не зная, с чего начать, я ухватился за привычную палочку-выручалочку, Гёте. Что он сказал когда-то канцлеру фон Мюллеру? К счастью, я быстро вспомнил слова великого поэта, поскольку в студенческие годы они произвели на меня неизгладимое впечатление: «Разве кто-нибудь решится иметь чувство юмора, зная, какое множество обязанностей лежит на его плечах и плечах других людей?»

На дона Артуро эти слова произвели огромное впечатление. Он был знаменит на весь Рим не только своим острым чувством юмора, но и множеством обязанностей, среди которых была и обязанность следить за тем, чтобы жизнь Бенито Муссолини находилась в безопасности.

Начав со свидетельства о том, что Гёте, как и все немцы, был лишен чувства юмора, я посоветовал дону Артуро извлечь максимум пользы из того, что он родился в Беневенто, городе, который находится рядом со знаменитым полем боя, где доблестный Манфред, любимый сын императора Фридриха II из рода Гогенштауфенов, потерял не только трон, но и саму жизнь. То, что этому событию посвятил свое произведение сам Данте, должно было произвести неизгладимое впечатление на моих сограждан, с большим почтением относящихся к культуре. Далее я предостерег его от чрезмерной вежливости и слишком бурного проявления дружеских чувств. То, что считается необходимым условием социального взаимодействия в его стране, будет воспринято северянами как слабость, женоподобие, проявление подобострастия и отсутствие надлежащей внушительности. Однако он не должен бояться говорить. Всем известно, что его превосходительство прекрасный рассказчик и любитель послеобеденных разговоров. В Берлине он сможет до конца раскрыть все таланты. В Германии главным ключом к успеху являются ссылки на творения Гёте, а за ним идет умение произносить речи.

В таком духе я и говорил. Ситуация показалась мне весьма забавной, хотя я был уверен, что благородные господа, ждавшие в прихожей, не разделяют моего мнения. Слушая меня, дон Артуро постоянно хмыкал. Мы разговаривали целый час; наконец он протянул мне украшенную бриллиантами руку:

– Мы провели с вами незабываемый час, будьте уверены, что я его не забуду, синьор доктор. Когда я вернусь из вашей непростой страны, я хочу, чтобы вы пришли ко мне, только не сюда, в министерство. Большое, большое спасибо.

Он нажал одну из многочисленных кнопок на своем столе, и в комнате появился слуга, который привел меня сюда. Я поразился тому, как изменилось отношение ко мне. Проходя через приемную, я чувствовал себя весьма неловко, но все прошло замечательно. Меня разглядывали с нескрываемым любопытством, завистью и уважением. Но, несмотря на это, я вздохнул с облегчением, выбравшись наружу. Нанося визит начальнику полиции, никогда не знаешь, уйдешь ли от него по своей воле или тебя уведут.

Вскоре после этого его превосходительство посетил Берлин. Здесь у него состоялась строго официальная встреча с синьором Гитлером. Боккини также встретился с синьором Гиммлером, на которого произвел огромное впечатление. Он произнес несколько удачных речей и завоевал сердца немецких полицейских всех рангов, поскольку был совершенно не похож на них. Этот визит проложил дорогу для того, что позже получило название ось Берлин – Рим, но вряд ли можно винить в этом меня – мой вклад в создание этого союза был совсем крошечным.

Единые в своем стремлении искоренить коммунизм, Боккини и Гиммлер часами обсуждали международное положение, и во время всего срока пребывания Боккини в Берлине между ними царило полное взаимопонимание.

Дон Артуро сообщил мне об этом, когда мы после его возвращения обедали с ним вдвоем. Впервые, да еще из уст представителя итальянского высшего света, я услышал рассказ о новых правителях моей родины. Я также получил не менее интересные сведения об итальянской кухне такого качества, о котором я до этого не мог и мечтать, учитывая состояние моего кошелька. Чего я не знал, так это того, что моя странная дружба с шефом римской полиции окажется позже очень полезной для меня.

Вскоре после этого я получил элегантную карточку, приглашавшую меня посетить пославшую ее даму. «Я слышала, что вы играете в бридж и занимаетесь переводами. Я буду рада, если мы сможем встретиться, чтобы заняться первым и обсудить второе в самом ближайшем будущем. Виттория Каэтани, герцогиня ди Сермонета».

Я и вправду любил играть в бридж, но игрок из меня был совсем никудышный. Надеюсь, что мои переводы были лучше. Я так никогда и не узнал, почему одна из звезд женского общества в Риме пригласила меня в свой изумительный дворец на развалинах Театро Марчелло, расположенного в самом сердце императорского Рима, но тем не менее я был приглашен. Театр, строительство которого было начато при Юлии Цезаре и завершено императором Августом, вмещал в себя двадцать тысяч зрителей. Теперь здесь размещались донна Виттория и ее гости, которых был целый легион.

Донна Виттория, урожденная княгиня Колонна, по мужу была связана с английской аристократией. Ее брак с доном Леоне Каэтани, герцогом Сермонетой, связал ее с другим кланом, который входил в римскую «черную аристократию». Подобно тому как другие собирали картины, фарфор, книги или ковры, донна Виттория коллекционировала людей – новых, интересных людей. «Заполучив» Анатоля Франса, Габриеле Д’Аннунцио и старшего Моммзена, она теперь присоединила к своей коллекции дочь Муссолини Эдду и ее мужа Галеаццо Чиано, министра иностранных дел в правительстве Муссолини. Все кинозвезды того времени, в особенности мужского пола, пили очень сухое мартини среди ее сокровищ искусства древних веков и демонстрировали свою покорность правящей королеве римских салонов.

Она беседовала и с самим Муссолини (он так очарователен!), но, к сожалению, дуче с презрением относился к болтовне княгинь и герцогинь. Впрочем, ему же хуже – он не знал, какие дьявольские коктейли готовились в покоях донны Виттории, чтобы навредить ему.

Синьор Гитлер пока еще не попался в сети донны Вит-тории, но она не теряла надежды познакомиться с ним. Удивительно, но в те годы, да и в более поздние тоже, многие женщины разных национальностей разделяли ее надежды.

Герцог, супруг донны Виттории, глубоко презиравший все светские развлечения, посвятил себя исследованию ислама. Его обширные познания в этой области принесли ему всеобщее признание в кругу профессионалов. Он также владел семью с половиной тысячами акров земли.

Хочу привести цитату из моего перевода, который я позже сделал для герцогини:

«Обширные владения семьи Каэтани не были еще в те дни распроданы по частям; к ним больше подходило бы название маленького королевства, чем частного поместья. С одной стороны, они тянулись к югу от Рима до Фоче-Верде и Фольяно, простираясь вдоль побережья до самой горы Чирчео, а с другой – доходили до подножия Лепинских гор, на которых расположены крепость и город Сермонета, и оттуда шли до самой Террачины. В распоряжении моего тестя находились бесчисленные слуги и пастухи, скорее всего потомки средневековых вассалов дома Каэтани. Они носили синюю ливрею, украшенную небольшим серебряным значком, на котором был выгравирован герб Каэтани. Трудно было поверить, что совсем недалеко от Рима находится ландшафт, отличавшийся столь дикой красотой. Однако летом там было очень много малярийных комаров, и поэтому местность была почти незаселенной. На пустынных болотах никто не хотел жить, и те немногие служащие герцога, которым приходилось работать здесь, – пастухи, пасшие стада коров и буйволов, и охранники – страдали от приступов малярии.