Творцы античной стратегии. От греко-персидских войн до падения Рима - Виктор Дэвис Хэнсон Страница 12

Когда полисы воевали друг с другом, победитель обычно забирал себе пограничную территорию, каковая обыкновенно и выступала предметом спора. Побежденных, как правило, не обращали в рабство, а их основную территорию не аннексировали и не оккупировали. В этих конфликтах, как и во многих других, греки использовали двойные стандарты, по которым они отличали себя от чужаков, не говоривших по-гречески и не взращенных на греческих культурных традициях. Поскольку чужаки не росли свободными гражданами свободных общин, а являлись подданными какого-либо правителя, по сути своей они были рабами, посему покорять их и обращать в рабство – в порядке вещей. Сами греки, с другой стороны, свободны от природы, что они доказывают, создавая либеральные институты полисов и проживая в этих полисах. Чтобы управлять такими людьми, лишать их свободы и независимости, очевидно, неправильно.

Так полагали греки, но действовали они соответственно этим убеждениям далеко не всегда. В незапамятные времена спартанцы покорили других греков, обитавших в Лаконии, а также в соседней Мессении, и сделали их своими рабами. В VI веке до н. э. они создали Пелопоннесский союз, который обеспечил спартанцам существенный контроль над внешней политикой их союзников. Но спартанцы обычно не вмешивались в договоренности союзных городов между собой, и эти города в данном отношении сохраняли видимость автономии. Да, на протяжении двух десятилетий после войны с персами аргивяне уничтожили несколько городов в Арголиде и присоединили их территории, но подобное исключение лишь подтверждало правило и не опровергло общей уверенности в том, что греки должны жить как свободные граждане автономных полисов, а не как подданные великих империй.

Греки разделяли и еще одно убеждение, которое препятствовало им наслаждаться жизнью под властью великой державы/империи. Они полагали, что любое благо, «растиражированное» среди людей до чрезмерной степени, ведет, по череде этапов, к тому, что они называли «гюбрис». Подобные люди, как считалось, выходят за пределы, установленные богами для человека, и тем самым вызывают на себя божественный гнев и божественное возмездие. Таковы были основные идеи, почерпнутые от оракула в храме Аполлона в Дельфах, где были высечены божественные предупреждения человеку, желающему избежать гюбриса: «Познай самого себя» и «Ничего лишнего». Для греков V столетия до н. э. отличным примером гюбриса и немезиды была судьба Ксеркса, Великого царя Персидской империи. Его могущество обернулось слепой самонадеянностью, которая привела к попытке утвердить свою власть над материковой Грецией и к последующей катастрофе.

Поэтому, когда афиняне возглавили коалицию греческих городов после персидской войны и это руководство принесло Афинам богатство и власть и позволило создать фактическую империю, что откровенно признавали сами афиняне, традиционные способы мышления не могли помочь в данной ситуации. Преимущества империи для афинян, материальные и нематериальные, были очевидными. Прежде всего это касалось финансов. Союзные платежи в общую казну, контрибуции и другие платежи к началу Пелопоннесской войны достигали 600 талантов ежегодно. Из 400 дополнительных талантов «домашнего» дохода каждый год большую часть также обеспечивала империя: импортные пошлины и портовые налоги Пирея плюс судебные издержки, оплачиваемые теми гражданами союзников, чьи дела слушались в Афинах. Еще афиняне получали прибыль частным образом, предоставляя различные услуги многочисленным гостям, которые приводили в Пирей и Афины судебные и иные имперские дела, равно как и имперское великолепие самого города.

Имперские доходы, как иногда утверждают, были необходимы для поддержания демократии, предоставляли средства оплаты выполнения общественных обязанностей. Но свидетельства опровергают это утверждение. Плату ввели, в конце концов, прежде чем афиняне стали забирать себе шестидесятую долю дохода. Еще красноречивее тот факт, что афиняне продолжали оплачивать эти обязанности даже после того, как империя и ее доходы остались в прошлом, предлагали «пансион» за присутствие в народном собрании в начале IV века. С другой стороны, нельзя не признать, что эта плата распространилась, когда благодаря империи в Афины хлынул поток богатств в виде трофеев и прибыли от увеличения торгового оборота, и что в годы после введения «афинской десятины» оплачивать стали не только участие в судах и собраниях. Вполне вероятно, во всяком случае, что во времена Перикла афинский демос увязывал блага демократии с благополучием империи.

Помимо прямой финансовой выгоды и, как они полагали, финансовой поддержки демократии, жители Афин также получили возможность улучшить, как это сейчас модно называть, качество жизни. Империя, по словам «Старого олигарха», позволила афинянам общаться со множеством людей из разных уголков ойкумены, и потому они «завели у себя всякие способы угощения, по мере того как завязывали сношения тут с одними, там с другими. Таким образом всякие вкусные вещи, какие только есть в Сицилии, в Италии, на Кипре, в Египте, в Лидии, есть в Понте, в Пелопоннесе или где-нибудь в другом месте, – все это собралось в одном месте благодаря владычеству над морем. Далее, из всякого наречия, какое им приходилось слышать, они переняли из одного это, из другого то. И, в то время как все вообще греки пользуются больше своим собственным наречием, ведут свой особый образ жизни и носят свои особые наряды, афиняне имеют все смешанное, взятое у всех греков и варваров» ^[26].

Комический поэт-современник эпохи приводит более подробный список экзотических деликатесов и полезных товаров, доступ к которым открыла афинянам империя: