Замок из стекла - Джаннетт Уоллс Страница 12

Для меня переселение в Блайт означало, что пришлось носить обувь и ходить в школу.

В школе было, в принципе, не так плохо. Когда директор входил в наш класс, миссис Кук неизменно просила меня что-нибудь прочитать вслух. Одноклассники меня невзлюбили за то, что я была бледной, худой и всегда поднимала руку быстрее всех, когда миссис Кук задавала классу какой-нибудь вопрос. Через несколько дней после начала занятий четыре мексиканские девчонки пошли за мной следом после уроков и сильно избили в темном закоулке рядом с нашим домом. Они дергали меня за волосы, рвали одежду и называли «учительской подлизой».

В тот вечер я пришла из школы с разбитой губой, поцарапанными коленями и локтями.

«Кажется, ты попала в драку», – заметил папа, который, сидя за столом, разбирал с Брайаном старый будильник.

«Так, слегка помутузилась», – ответила я, используя выражение, которое папа всегда произносил, когда возвращался домой после драки.

«А их сколько было?»

«Шестеро», – я слегка преувеличила.

«С губой все в порядке?» – спросил папа.

«Царапина, – ответила я. – Ты бы видел, как я их уделала».

«Вот и молодчинка!» – папа снова взялся за будильник, а Брайан все никак не мог отвести от меня глаз.

На следующий день четыре мексиканские девчонки снова ждали меня в закоулке около нашего дома. Они не успели на меня накинуться, как из-за кустов выскочил Брайан, размахивая большой палкой. Брайан был такой же худой, как и я, но меньше меня ростом, с веснушками на носу и рыжими волосами. Он был одет в штаны, которые ему достались от меня и которые я в свою очередь унаследовала от Лори. Эти штаны постоянно сваливались с худой попы Брайана.

«А ну, быстро отошли и никто не пострадает», – сказал он. Это была очередная коронная папина фраза.

Мексиканки в молчании посмотрели на него, а потом громко рассмеялись. Они окружили Брайана. Брат довольно успешно защищался от нападающих до тех пор, пока у него не сломалась палка. Потом его не стало видно за телами девчонок. Я схватила самый большой находящийся в досягаемости камень и ударила им одну из девчонок по голове. Она дернулась и осела так, что я подумала, что проломила ей череп. Одна из ее подружек сбила меня с ног и ударила ногой в лицо. Нападающие девчонки убежали, и за ними, держась за голову, медленно ковыляла та, которую я ударила камнем.

Я села рядом с Брайаном. Его лицо было в песке. Я видела его голубые глаза и то, что его лицо было сильно разбито, а из ран сочилась кровь. Мне хотелось его обнять, но я подумала, что это будет выглядеть странно. Брайан встал на ноги и жестом показал, чтобы я следовала за ним. Мы пролезли в дырку в заборе из железной решетки, которую он обнаружил в то утро, и выбежали на поле латука, расположенное рядом с нашим домом. Я бежала за Брайаном между рядами салата. Мы сели и начали есть свежие зеленые листья.

«Мне кажется, что мы их хорошо испугали», – заметила я.

«Возможно», – ответил Брайан.

Он никогда не любил хвастаться. Я подумала о том, что он, наверное, горд тем, что вступил в драку с девочками, которые были гораздо его старше.

«Давай играть в войну латуком!» – закричал он и кинул в меня недоеденным кочаном салата. Мы побежали вдоль рядов посадок, выдергивали кочаны и кидали их друг в друга. Над нами пролетел самолет, опылявший поля. Я помахала ему вслед, самолет развернулся и рассыпал над полем мелкую белую пыль, которая осела на наших головах.

Спустя два месяца после нашего переезда в Блайт, когда, по словам мамы, она была уже на двенадцатом месяце беременности, она родила. Мама пробыла в роддоме всего два дня. По прошествии этих двух дней мы вместе с папой подъехали к роддому, папа вышел, а мы остались ждать в машине. Уходя, папа не выключил мотор. Папа с мамой выбежали из здания роддома. Папа обнимал маму за плечи, а мама держала в руках сверток и хихикала так, словно украла что-то из магазина «Все по десять центов». Я поняла, что они «выписались» по-бразильски.

«Мальчик или девочка?» – спросила Лори.

«Девочка!» – ответила мама.

Мама передала мне ребенка. Через несколько месяцев мне должно было исполниться шесть лет, и мама сказала, что я уже достаточно взрослая для того, чтобы держать новорожденного. Девочка была розовой, с массой складочек на коже и совершенно обворожительной. У нее были ярко-голубые глаза, пучки светлых волос и самые маленькие ноготочки, которые мне когда-либо приходилось видеть. Младенец двигался рывками, словно не понимал, почему он не в мамином животе. Я уверила маму, что она может не волноваться – я позабочусь о сестре.

Несколько недель новорожденной не могли придумать имя. Мама говорила, что прежде хочет изучить ребенка, как она делает, исследуя предмет перед тем, как начать его рисовать. Мы долго спорили о том, как назвать девочку. Мне нравилось имя Росита, которое носила самая красивая девочка в нашем классе, но мама сказала, что это мексиканское имя.

«А я думала, что мы не обращаем внимания на такие предрассудки», – заметила я.

«Это совсем не предрассудки, – сказала мама. – В этом вопросе важна точность, как на этикетке продукта, который ты покупаешь в магазине».

Мама сказала, что наши бабушки очень обиделись на то, что ни одну из внучек не назвали их именем, поэтому она решила назвать девочку Лили Рут Морин. Бабушку по маминой линии звали Лили, бабушку по папиной – Эрма Рут. Но мы будем звать девочку Морин. Маме нравилось это имя, потому что это уменьшительно-ласкательное от Мэри, следовательно, она назовет дочку в честь самой себя, и никто на это не обратит внимание. По мнению папы, такое решение устроит всех, за исключением его собственной матери (та ненавидела имя Рут и хотела, чтобы внучку назвали Эрмой), а также маминой мамы (ей будет неприятно, что ее внучку назвали не только ее именем, но и именем свекрови).

Через несколько месяцев после рождения Морин полицейская машина пыталась нас остановить, потому что на Зеленом товарном вагоне не работал задний сигнал тормоза. Папа сказал, что если нас остановят полицейские, то сразу выяснится, что у нас нет страховки, а сами номерные знаки сняты с другого автомобиля, и нас арестуют. Папа понесся по трассе и сделал резкий разворот. У нас было такое чувство, что машина вот-вот перевернется. Но полицейские сделали такой же разворот и по-прежнему были у нас на хвосте. Папа пронесся по улицам Блайта со скоростью 150 километров в час, проскочил красный светофор, выехал на улицу с односторонним движением, увертываясь от громко сигналящих встречных машин, проскочил несколько перпендикулярных улиц, заехал в переулок, нашел пустой гараж и спрятал в нем машину.

Вдали прозвучала и затихла полицейская сирена. Папа заявил, что гестаповцы будут точно искать наш Зеленый товарный вагон, поэтому надо вылезать из машины и идти домой пешком.

На следующий день он сказал, что Блайт становится для нас небезопасным, поэтому настало время «валить». На сей раз он точно знал, куда мы направимся. Папа выбрал город в северной Неваде под названием Бэттл Маунтин. Папа говорил, что в Бэттл Маунтин есть золото. Наконец, мы начнем искать это золото при помощи Искателя и станем богатыми.