Братья Орловы - Елена Разумовская Страница 11

После отречения Петра III Г.Г. Орлов выдвигается в первые лица государства. Примечательны воспоминания княгини Дашковой, которая пишет, что на следующий день после переворота она пришла к императрице в покои, куда входить имели право только особо приближенные, и к своему изумлению увидела на постели Екатерины Орлова. Он развалился во всем своем обмундировании, вокруг него лежали бумаги, и он нехотя просматривал их. Княгиня была шокирована, увидев, что эти бумаги секретные. Она сказала Орлову, что их может читать только сама императрица, на что Орлов ответил, что она и попросила его посмотреть.

Этот эпизод показывает, каким особым расположением Екатерины пользовался Орлов и какую важную роль в ее системе управления страной играли ее любимчики. Удивляться тут нечему: на дворе стоял XVIII в. — век абсолютных монархий, век временщиков и прихотей монархов, не считавшихся ни с кем. Императрица России была дочерью своего века, и она придала фаворитизму небывалый размах. Недаром же она была и немкой, и датчанкой по крови — она возвела фаворитизм в ранг государственного устройства.

После переворота Екатерина, как известно, щедро наградила всех братьев. Григорию была пожалована должность камергера, повышенное жалование, а затем звание генерала-поручика и должность генерала-адъютанта. Троим братьям было дано по 800 душ крестьян и 50 тысяч рублей на расходы. Меньше чем через год, в апреле 1767 г., Орлов был награжден орденом Святого Андрея Первозванного. После успешного окончания предприятия Екатерина поселилась в Зимнем дворце, где раньше жила императрица Елизавета Петровна, и отвела покои для своего возлюбленного. Орлов жил во дворце, несмотря на то что у него был дом в столице, подаренный опять же Екатериной, и два великолепных имения — Гатчина и Ропша. Это было время особых милостей и возможностей для Григория Орлова: к государыне он мог входить в любое время, читал ей книги, она посвящала его во все политические дела, наконец, сама Екатерина, у которой государственного ума было поболе, сочиняла за него письма, которые должен был писать он. Орлов не любил политику, не вмешивался в управление, зато в развлечениях он был первым. Фаворит постоянно играл в «ломбер», не пропускал ни одного веселья, устраивал балы и вечеринки, разъезжал ряженым на святках и т. п. Он был душой любой компании, но Екатерина хотела видеть в нем государственного мужа. Орлов не выдвигал никаких своих идей, за исключением одной, о чем речь еще впереди, — он просто всецело и всемерно поддерживал все начинания государыни, иногда внося в них какие-то свои пункты. Орлов был добрым человеком с горячим сердцем, поэтому он с готовностью проводил в жизнь идеи государыни, возможно, не до конца понимая их суть. Орлов был ее главным и преданным помощником, готовым свернуть горы. Потом она писала о нем: «Способности Орлова были велики, но ему недоставало последовательности к предметам, которые в его глазах не стоили заботы, и лишь немногие удостаивал он труда своего, и от этого он казался более небрежным, чем был на самом деле. Природа избаловала его, и он был ленив ко всему, что внезапно не приходило ему в голову» ^{26}. При дворе отношение к фавориту молодой императрицы было неоднозначным: с одной стороны, Орлов был обаятельным человеком, не «выказывает ни гордости, ни заносчивости, остается на той же дружеской ноге со своими прежними знакомыми, узнает их даже в толпе, не вмешивается вовсе в государственные дела, а если и делает это иногда, то только для того, чтобы замолвить слово за кого-нибудь из своих приятелей» ^{27}, с другой стороны, вельможам не нравилось его быстрое возвышение и та роль, которую он стал играть при дворе. Прусский посол граф Сольмс сообщал королю, что Екатерина ввела Орлова во все комиссии, занимающиеся государственными делам, снабдила его огромными полномочиями, и это не понравилось министрам и политикам. Они должны были почтительно стоять в приемной фаворита и ждать, пока тот проснется, чтобы непременно видеть его утренний туалет. Существует мнение, что Орлов не был таким уж безобидным: он кичился своим положением, был груб, задирал вельмож и искал случая насолить им. Так, он одевался нарочито просто, в отличие от остальных вельмож. Его костюмы всегда отличались изысканной простотой, что воспринималось как подчеркивание того, что он может себе позволить наплевать на придворный этикет и продемонстрировать свою близость к императрице: «При этом его крайне простой костюм был украшен бриллиантовыми пуговицами такой чрезвычайной красоты и ценности, что даже и самый богатый из сановников империи не мог бы подражать подобной простоте» ^{28}. Сиятельные сановники, например граф Бутурлин и гетман К. Разумовский, считали оскорбительным для своего достоинства, что они стоят на одной ступени с неродовитым выскочкой Орловым, бывшим еще недавно неизмеримо ниже них. Граф Шереметев, бывший самым богатым и очень знатным русским вельможей и занимавший должность обер-камергера, по своему чину состоял в эскорте императрицы при ее поездках. Он был разгневан, когда увидел, что Г. Орлов сидел в карете рядом с Екатериной, а он ехал верхом по грязи и бездорожью. Однако старики, которые еще служили при Анне Иоанновне, не удивлялись и даже говорили, что нынешний режим гораздо лучше бироновщины, и жить вполне можно. Однако иностранных дипломатов в России такой порядок управления страной раздражал. Гораздо позже, в 1772 г., французский министр при дворе Екатерины Дюран писал в своем донесении: «…императрица так исключительно поглощена делом г. Орлова, что в продолжение двух месяцев не занимается ничем другим, ничего не читает и почти не подписывает бумаг <…> Эта женщина ничего не делает, — писал Дюран. — Пока будут поддерживать партию Орловых и заниматься ими, нам остается сидеть сложа руки» ^{29}.