Вильгельм Завоеватель - Поль Зюмтор Страница 11

Запутанность вопроса о полномочиях, случайность происхождения, раздробленность земельных владений, натиск обстоятельств — все это постепенно ослабляло связи, устанавливаемые оммажем. Тем не менее сам принцип по-прежнему соблюдался: еще на протяжении ряда столетий оммаж и вассалитет единодушно рассматривались в качестве наиболее священных из всех связей, какие только могут объединять людей; убийство своего сеньора считалось наихудшим из всех преступлений, а смерть за него делала простого смертного божьим мучеником. С середины XI века слово «вассалитет» стало синонимом слова «отвага». В действительности отношения между сеньором и его «человеком» зачастую имели весьма бурный характер, однако показательно то, что в случае разногласий всегда ссылались на измену другой стороны. Вассалитет представлял собой идеальную и универсальную модель человеческих отношений. Туже терминологию применяли и в отношении религии: Бог представал в качестве сеньора, а молитвенный жест — на коленях со сложенными руками — считался заимствованным из церемонии оммажа, заменив ранее встречавшуюся позу молящегося. Позднее вассалитет вдохновил трубадуров на изобретение метафор, служивших для выражения любовных чувств (клятва, верность, служение и многое другое), частично оставшихся в повседневном обиходе вплоть до наших дней.

Именно в вассальных отношениях XI век нашел то, что современная социология называет «уровнем аутентичности»: уровень, на котором постигается, как в глобальном, так и в конкретном плане, специфика поведения. Внутри группы вас-салов все отношения были согреты теплотой человечности. В этом смысле личность сеньора — его могущество, отвага, щедрость, красноречие — играла главенствующую роль. В результате действие индивида могло быть необычайно эффективным и решающим образом влиять на судьбы коллектива.

Однако по той же самой причине связи, соединявшие сеньора с его испомещенными вассалами, обнаруживали тенденцию к ослаблению, тогда как в группе компаньонов и вассалов второго уровня (вассалы вассала, непосредственно присягнувшего сеньору), зачастую держателей крошечных земельных наделов, так сказать, в тени замка сеньора, вассалитет еще долго сохранял свою силу Нет ничего более ложного, чем расхожее представление о пресловутой феодальной пирамиде, в которой все, начиная с короля и кончая держателями мельчайших наделов, были связаны оммажем и фуа. Множество сеньоров находились в отношениях вассалитета с одним и тем же могущественным сеньором, которого называли сюзереном, так что иерархическая лестница не поднималась слишком высоко. Вассальный режим распадался на множество мелких клиентел, тяготевших к местным властителям, более или менее независимым друг от друга. Исторические события XI века разворачивались в масштабе весьма незначительных территорий, соизмеримых с современным департаментом, округом или кантоном. Фактически управление осуществлялось местными сеньорами, и если особа, носившая титул короля Франции, не лишилась полностью реальной власти, то лишь благодаря тому, что в лице Гуго Капета обладателем короны стал сеньор, крепко державший в своих руках вассалов Иль-де-Франса. Результатом практического применения власти в условиях исключительно аграрного общества, разделенного множеством перегородок, затруднявших движение людей и имущества, стало то, что право управлять отныне принадлежало как своего рода частная собственность тем, кто завладел им и сумел его удержать. В действительности сеньор никогда не принимал важных решений без совета со своими вассалами, однако никакое абстрактное понятие, будь то суверенитет или легитимность, не отражало существовавших политических отношений. Запад, и в частности Франция, находился на том низком уровне политического развития, которое можно назвать «личным государством», для которого характерно отсутствие регулярного устройства и администрации в собственном смысле этого слова. Управление таким государством требовало скорее воли и силы, нежели знаний и навыков. Считалось, что оно выполняет три функции: покровительство вере (в частности, путем учреждения монастырей) и обеспечение народного блага; защита духовенства и простого народа от врагов; водворение мира на земле. В действительности же в первой половине XI века деятельность большинства крупных сеньоров сводилась к подавлению мятежей собственных вассалов. Правитель по существу оставался воином, век политиков еще не настал.

Отсюда проистекала, в силу как раз пластичности этого режима, его очевидная усложненность, особенно поразительная в городской среде. Город во Франции не имел ничего хотя бы отдаленно напоминавшего административное единство. Земля, на которой он стоял, и населявшие его люди зависели от различных, зачастую соперничавших друг с другом, властей. Результат — крайняя разобщенность управления, служившая источником беспрестанных конфликтов, актов возмездия и войн. Почти повсюду, где в период заката каролингской эпохи граф и епископ оказывались лицом к лицу в одном городе, продолжительная борьба между ними за влияние завершалась победой одного из них: где-то епископ, а где-то граф становился господином в городе. Случалось также, что епископ добивался того, чтобы ему уступали в надлежащей форме графские права, как это было, например, в 1015 году в Бове. Впрочем, никто не воспринимал эту кажущуюся концентрацию власти как средство преодоления правовой неопределенности. В любой момент обладатель властных полномочий мог передать право юрисдикции как группе лиц, так и отдельному индивиду. В 1050 году нормандский сеньор Гильом фиц ^[6] Жере подарил некоего свободного жителя города Монтрёй аббатству Сен-Эвруль — то есть уступил ему фискальные права в отношении этого индивида.

Наиболее просвещенная часть клира никогда не предавала забвению идею Римской империи, которую папство в IX веке мечтало возродить, однако скандинавские вторжения сорвали исполнение этого замысла в самом его начале. На смену ему пришла идея христианской империи, объединения христианских народов, которая постепенно приобретала более или менее ясное выражение в XI веке. Среди части образованного населения вошло в обиход древнеримское понятие res publica. Около 1020 года Фульберт, руководитель Шартрской соборной школы, попытался проанализировать природу вассалитета, создав произведение хотя и весьма ученое, однако не имевшее большого значения. И тем не менее все подобного рода малоудачные попытки разработать концепцию государства постепенно получали распространение и порой даже доходили до обладателей реальной власти, оказывая некоторое влияние на их деятельность.

Властные полномочия, некогда принадлежавшие исключительно королю (их совокупность получила название бан), в IX веке постепенно, в результате династической борьбы, скандинавских набегов и под натиском экономических факторов, действовавших в качестве центробежной силы, оказались в руках королевских представителей — трех или четырех сотен графов (comte), по характеру исполнявшихся функций более или менее сопоставимых с современными префектами, стоявших во главе округов или областей. Тут и там граф, должность которого постепенно становилась наследственной, с учетом местных условий был вынужден признавать верховенство более могущественного коллеги, хотя при этом и речи не было о делегировании властных полномочий. Наряду с графами, а иногда и возвышаясь над ними, в некоторых регионах действовали властители, носившие титул герцога (duc), который в каролингскую эпоху осуществлял военное командование и гражданское управление на достаточно обширных территориях, но статус которого никогда не был достаточно четко определен. В X—XI веках герцог выступал не столько в качестве своего рода суперграфа, сколько как вождь населения той или иной территории, отличавшегося от своих соседей: так, предок королей из династии Капетингов, Гуго Великий, носил титул герцога Французского и распространял свою власть на территории, полосой протянувшиеся между реками Луарой и Сеной.