Афган. Разведка ВДВ в действии. Мы были первыми - Валерий Марченко Страница 10

В иллюминаторе темнело, внизу виднелись огни населенных пунктов.

— Джамбул, — произнес штурман, не отвлекаясь от множества приборов в полутемной кабине огромного лайнера.

Я, молча, любовался заревом большого города, оно угадывалось издалека, проплывая справа по борту. В кабине штурмана хороший обзор и наблюдать за уходом ясного дня с большой высоты одно удовольствие. Прошло около часа полета, впереди надвигалось зарево очередного города.

— Чимкент.

За бортом стемнело. Огни селений, малых и больших городов создавали неповторимую картину южной ночи. Яркий свет луны отражался в озерах и общий рисунок звездного неба, скопление огней до горизонта создавали неотразимую паутину гирлянд. Завораживало взгляд: самолет плыл под мерный рокот турбин. Заканчивался второй час полета.

— Но что это? — недоуменно вопрошаю у штурмана.

Ничего не пойму: внизу, где заливались электрическим светом города, а реки отражали звездное небо с луной, стало вдруг непроглядно темно. Словно неведомый кто-то прочертил РЕЧКОЙ, блеснувшей внизу, линию водораздела, между жизнью и смертью.

— Амударья — граница Союза Советских Социалистических Республик, — оповестил по громкой связи командир экипажа.

Нечто черное наплывало навстречу: окутывало, захватывало, поглощало темнотой и дрожью. Внизу ни огонька — непроглядная тьма. Луна в последний раз сверкнула в водах РЕЧКИ и пропала, словно утонула в ней. Знакомый холодок коснулся спины.

— Афганистан!..

Мощная армада самолетов военно-транспортной авиации с десантом на борту вошла в воздушное пространство страны, первой признавшей молодое советское государство. 103-я гвардейская воздушно-десантная дивизия в составе первого эшелона сил вторжения приступила к выполнению боевой задачи…

…Я расположился в кабине штурмана, наблюдая виртуозную работу специалиста высокого класса. Удивительно, штурман успевал одновременно делать множество операций: смотреть в локатор, сверять полетные карты, щелкать кнопками пультов управления, навигации, переговариваться с командиром экипажа. Делал он это все без суеты и лишних движений. В плавных движениях специалиста имела место профессиональное изящество. Я с восхищением любовался уверенной работой парня в летной куртке с меховым воротником.

По курсу полета была сплошная темнота, не видно привычных огней на земле — такое впечатление, как будто зависли в пространстве ночи. «Ночной полет», да и только», — подумалось мне, но о Сент-Экзюпери я больше не вспоминал, возможно, настроения наши не совпали с гармонией межзвездной романтики.

Я вышел в салон к разведчикам, спящим на тентах машин — пора поднимать.

— Сафаров, подъем, — толкнул в плечо заместителя.

Сергей проснулся, быстро вскочил:

Сосредоточенные лица парней не могли обмануть — летим в неизвестность, вызывающую трепет каждой клеточки тела, но все были собраны, как на многих учениях, которые вместе прошли в лесах Беларуси, и беспокойство, которое я видел в глазах разведчиков, было совершенно понятно.

Несколько часов назад мы, командиры разведывательных групп 80-й отдельной разведывательной роты, были вызваны к командиру дивизии генерал-майору Рябченко, от которого получили БОЕВОЙ ПРИКАЗ. Для меня боевой приказ комдива звучал следующим образом:

— Гвардии лейтенант Марченко.

— Я.

— Приказываю десантироваться в составе разведывательной группы на аэродром Баграм с целью захвата посадочной полосы и обеспечения посадки передового отряда в составе усиленного батальона 350-го парашютно-десантного полка под командованием гвардии капитана Войцеховского. В последующем вести разведку в интересах передового отряда.

— Есть, товарищ генерал.

Все встало на свои места: схема элементов аэродрома, которую мне в Балхаше вручил начальник разведки дивизии, и есть тот самый Баграм, до которого осталось менее часа полета.

Устроившись по борту самолета, сверху машины, разведчики смотрели мне прямо в глаза.

— Внимание всем, до посадки 40 минут. Еще разок пройдем по задаче, не торопясь, мысленно проиграем свои действия, чтобы на земле не возникло проблем. Все понятно?

— Так точно, товарищ лейтенант.

— Тогда давай, Сергей: твои действия после открытия рампы.

— С Баравковым, Сокуровым, Ивановым занимаем позицию со стороны помещения охраны аэродрома, тем самым обеспечиваем выгрузку техники из самолета.

— Так. Сорбосы открыли огонь.

Сержант не смутился:

— Связываю охрану огнем, Болотов на БМД прикроет из ПКТ и орудия.

— Хорошо, Сергей, не забудь важный момент: двигатели самолета будут работать, не попадите под раздачу потока. Недавний случай, надеюсь, помните.

— Понял, товарищ лейтенант, — Сафаров слегка улыбнулся.

Ну, как же, господ офицеров сдуло реактивной струей при движении по аэродрому. Разве забудешь такое?

— Болотов, действия твоего экипажа? — вопрос командиру второго отделения.

— Выгружаемся, занимаем позицию в 30 метрах от самолета. Прикрываю группу Сафарова со стороны контрольно-диспетчерского пункта, — доложил сержант.

— Так, ясно. Не спускай глаз с зенитной батареи и держи ее, Болотов, под контролем.

— Понял, товарищ лейтенант.

— Как механики работают? — обратился я к старшему технику роты.

— Расшвартовываем технику, Валерий Григорьевич, машины выкатываем на бетонку, запускаем двигатели и занимаем позиции согласно расчету, — уверенно выдал Петро.

— Да, если какая-нибудь «коробочка» не запустится сходу, катите дальше от самолета.

— Понятно, Валерий Григорьевич.

— Хорошо. Проверить оружие, снаряжение, гранаты не трогать, запалы не вставлять, — дал последние указания перед посадкой в Баграме.

Двое «прикомандированных» к моей группе товарищей в солдатских курточках общались, наклоняясь к уху друг друга — вижу, довольны детальным уточнением задачи. Они — старшие офицеры военной разведки ГРУ Генштаба, находятся со мной по распоряжению высшего начальства, о чём меня информировал полковник Петряков в следующей форме:

— Марченко, с тобой будут два офицера разведки, тебе о них знать ничего не надо, но если возникнут вопросы по обстановке в районе десантирования, обращайся к ним…

— Понял, товарищ полковник, — ответил я бодро начальнику штаба. Только о возможных проблемах и вопросах, которые могут возникнуть, Петряков ничего не сказал.

Три боевые машины десанта были пришвартованы цепями к полу самолета. Расстояние между их корпусами и скамейкой, на которой расположились разведчики, небольшое, много не походишь, не разомнешься — машины занимали все свободное место. Проверил крепление цепей — скоро посадка, проверка будет не лишней…