Отец и сын. Николай I - Александр II - Вольдемар Балязин Страница 10

Отзываясь столь уничижительно о традиционном неблагополучии в российском народном просвещении, Меншиков имел в виду и других высших чиновников этого ведомства, в том числе и некоторых предшественников Норова. Одним из них был знаменитый Сергей Семенович Уваров (1786-1855), ставший в 1833 году министром, а до того бывший товарищем министра. Пребывая в 1832 году в этом качестве, он в конце зимы производил ревизию Московского университета и, окончив ее, написал докладную записку на имя августейшего цензора и просветителя России императора Николая. В ней он писал: чтобы оградить студентов и учащихся от влияния бунтарских и революционных идей, нужно, «постепенно завладевши умами юношества, привести оное почти нечувствительно к той точке, где слияться должны к разрешению одной из труднейших задач времени, – образование, правильное, основательное, необходимое в нашем веке, с глубоким убеждением и теплой верой в истинно русские охранительные начала Православия, Самодержавия и Народности, составляющие последний якорь нашего спасения и вернейший залог силы и величия нашего Отечества». Эта идея очень понравилась императору, и он сделал ее своеобразным лозунгом официальной идеологии.

Став вскоре министром народного просвещения, С. С. Уваров, извещая попечителей учебных округов о своем вступлении в должность, подчеркивал: «Общая наша обязанность состоит в том, чтобы народное образование совершилось в объединенном духе Православия, Самодержавия и Народности». В 1872 году историк и литературовед А. Н. Пыпин назвал триаду Уварова «Теорией официальной народности», и с тех пор эта формулировка прочно закрепилась в исторической и общественно-политической литературе. В. Г. Белинский окрестил Уварова «министром погашения и помрачения просвещения в России», а критик А. В. Никитенко приводил в своем дневнике такие слова Уварова: «Мое дело не только блюсти за просвещением, но и блюсти за духом поколения. Если мне удастся отодвинуть Россию на пятнадцать лет от того, что готовят ей теории, то я исполню мой долг и умру спокойно. Вот моя теория; я надеюсь, что это исполню. Я имею на то добрую волю и политические средства». Подобрав себе столь же достойных помощников, Уваров на протяжении 16 лет насаждал «истинно русские охранительные начала», более всего заботясь о том, чтобы каждый его шаг по ниве народного просвещения напоминал бы обожаемому монарху согласный, мерный, железный шаг его батальонов.

После того, как появилась первая (и тогда единственная!) публикация на смерть Пушкина, принадлежавшая перу А. А. Краевского – публикация сделавшая его знаменитым и начинавшаяся словами: «Солнце нашей поэзии закатилось! Пушкин скончался, скончался во цвете лет, в середине своего великого поприща!» – он тут же был вызван к председателю Цензурного комитета князю М. А. Дундукову-Корсакову, который заявил:.

– Я должен вам передать, что министр (С. С. Ува-ров – В. Б.) крайне, крайне недоволен вами! К чему эта публикация о Пушкине? Что это за черная рамка вокруг известия о кончине человека не чиновнего, не занимавшего никакого положения на государственной службе? Ну, да это еще куда бы ни шло! Но что за выражение – «Солнце поэзии!» Помилуйте, за что такая честь? «Пушкин скончался в середине своего великого поприща!» Какое это такое поприще? Сергей Семенович именно заметил: разве Пушкин был полководец, военачальник, министр, государственный муж? Писать стишки, как выразился Сергей Семенович, еще не значит проходить великое поприще!»

И это говорил человек, который вместе с Пушкиным, Жуковским, Крыловым и Вяземским в молодости входил в одно с ними литературное общество «Арзамас», не только «балуясь» стишками, но выступая за право на литературные новации, высмеивая архаику и консерватизм. Теперь же бывший поэт Уваров, ставший государевым министром и отлично зная нрав и вкусы своего сюзерена, делал и изрекал то, что было угодно государю.

НОВАЯ ПОПЫТКА РЕШИТЬ ВЕЧНЫЙ «ВОСТОЧНЫЙ ВОПРОС»

Русско-иранская война 1826-1828 годов

Как только в России возникло краткое междуцарствие, персы сочли его за признак ослабления своего грозного противника и начали совершать набеги на приграничные области Закавказья. В Тегеран для выяснения обстоятельств и ведения переговоров отправилась делегация во главе с А. С. Меншиковым. Едва делегация появилась в Иране, всех ее членов арестовали, а потом иранские войска вторглись в Закавказье. Авангард их подошел к Тбилиси и разорил пригороды, но вынужден был отойти. Однако, вопреки традиции, старый и опытный генерал А. П. Ермолов («сардар Ермулла», как звали его горцы) на сей раз действовал не столь энергично, как прежде. Но все же 13 сентября 1826 года армия Аббас-Мирзы была разбита под Елизаветполем и отброшена за Аракс. Сражение выиграл И. Ф. Паскевич, в дивизии которого будущий император Николай I начал уже не «потешную», а настоящую военную службу.

За эту победу любимец Николая был награжден шпагой, украшенной алмазами с надписью: «За поражение персиян под Елисаветполем». Это была первая победа, одержанная в новое царствование, потому она была особенно приятна Николаю. 12 марта 1827 года И. Ф. Паскевич официально занял место А. П. Ермолова, обвиненного петербургскими стратегами в медлительности и нерешительности.

Сразу после победы русских под Елисаветполем, 25 сентября 1826 года – Оттоманская Порта, традиционно враждебная России, подписала в Аккермане проект конвенции, предъявленный Россией. Эта конвенция подтверждала положения Бухарестского трактата 1812 года и признавала переход к России Сухума и других приморских городов, а также предложенную российским уполномоченным графом М. С. Воронцовым границу по Дунаю. Русские суда получили право беспрепятственного прохода через Босфор и Дарданеллы. Это позволило Паскевичу действовать еще более энергично, и весной 1827 года русские войска двинулись в Армению и Нахичевань. 3 октября был освобожден Ереван, а еще через 10 дней пал Тавриз.

Иранское правительство запросило мира, и Николай согласился, но переговоры оказались очень долгими и сложными. Именно в этих переговорах в полной мере проявился блестящий дипломатический талант А. С. Грибоедова, прикомандированного еще весной 1822 года в штат главноуправляющего Грузией «по дипломатической части».

В начале 1828 года Паскевич начал подготовку к походу на столицу Персии – Тегеран. Напуганный этим, шах 10 февраля подписал в селе Туркманчай мир. По этому мирному договору к Российской империи присоединялись Ереванская, Нахичеванская и Ленкоранская области. В связи с этим Паскевич получил графский титул и стал именоваться «графом Паскевичем-Эриванским», кроме того, ему выдали в награду 1 млн рублей.

Убийство Грибоедова

1829-й год начался резким обострением русско-иранских отношений. 30 января толпа религиозных фанатиков, подогреваемая ортодоксальными улемами и муллами, ворвалась на территорию российской миссии в Тегеране и зверски умертвила всех находящихся там. Был убит и посол Александр Сергеевич Грибоедов. В живых остался лишь секретарь посольства Мальцев. Персидское правительство, напуганное возможным возобновлением войны, тут же заверило Паскевича, что виновные будут строго наказаны. Вслед за этим оно отправило в Петербург старшего сына наследника престола – принца Хозрев-Мирзу. Напряжение было снято, Николай I удовлетворился извинениями персов и их заверениями в непричастности правительства к случившемуся в Тегеране, и на первый план выдвинулись задачи предстоящей кампании против Турции.