Исторические районы Петербурга от А до Я - Сергей Глезеров

Во все времена Петербург был необъятно многомерным и многоликим. «Петербург – не на одном Невском проспекте, Морских и набережных, – замечал литератор Иван Панаев. – И Галерная Гавань – Петербург…» А Аполлон Григорьев в «Заметках петербургского зеваки», говоря о различии частей города, писал, что «Адмиралтейская похожа на Охтенскую так, как Пекин на Варшаву и Калькутта на Царевококшайск».

Одним словом, Петербург – это уникальное и порой весьма причудливое сочетание исторических районов и местностей, иногда абсолютно не похожих друг на друга. Понятие «исторический район» в последние годы уже довольно прочно вошло в петербургскую краеведческую терминологию. К примеру, «Топонимическая энциклопедия Санкт-Петербурга» сообщает, что «исторические районы – это преимущественно местности и населенные пункты (села, деревни, поселки, хутора), существовавшие в XVII – XX вв. на территории нынешнего Санкт-Петербурга и в разное время поглощенные городом».

Классическими примерами подобных исторических районов служат Купчино и Ржевка, Гражданка и Лесной, Озерки и Коломяги, Нарвская и Невская заставы. Причем даже сами эти исторические районы были крайне неоднородны и могли включать в себя различные места и местности. Порой они так и назывались, по именам владельцев земли. К примеру, в Удельной можно было найти «Кропоткинские места», в Лесном – «Латкинские места», и даже в центре города, на Фонтанке, было «Вильбовское место».

Кстати, в окрестностях старого Петербурга было немало названий, включавших в себя понятие «новое» – Новая Деревня, Ново-Саратовка, Ново-Парголовская колония и т. п. Это подчеркивало «новое» по отношению к первоначальному поселению, поэтому «новое» подчас уходило в такую же глубь истории, как и «старое». В центре Петербурга вплоть до конца XIX в. бытовало название «Новые места» – так со времен Екатерины II звалась территория влево от Измайловского проспекта, когда она только начала застраиваться.

Очень важно, что в летописи Петербурга исторические районы нередко носили народные, неофициальные названия. Холодный, чопорный чиновничий Петербург, столь безжалостный к пресловутому «маленькому человеку», был тем не менее истинно народным городом. Своеобразные народные городские названия – одно из проявлений этой «народности».

«Губернский город Санкт-Петербург» на протяжении всей своей дореволюционной истории имел репутацию как у самих горожан, так и у жителей Российской империи и иностранцев, самого европейского, «нерусского» города России. И вместе с тем Петербург – русский город. Достаточно хотя бы заметить, что в первые десятилетия строительства «петровский парадиз» возникал вовсе не по четкому плану, а в классической средневековой традиции, под стенами крепости, как стихийное поселение работных людей, со всей России согнанных на стройку.

Карта Петербурга с окрестностями, 1913 г.

Народные имена петербургских местностей словно бы приближали парадную столицу к простому обывателю, давали ему почувствовать свой город родным, близким, доступным. Некоторые из народных названий настолько прижились, что перешли в официоз, а некоторые до сих пор не отражены ни на планах, ни на табличках и указателях, а живут в устной речи и передаются, как предание, из уст в уста от поколения к поколению. Иные имена и вовсе канули в Лету, унеся с собой в прошлое целые пласты петербургской истории. Кто теперь уже вспомнит, где были Козье болото и Куликово поле?

Описание многообразия районов столицы можно встретить у самых разных литераторов. К примеру, вот каким представал Петербург на страницах знаменитого романа В.В. Крестовского «Петербургские трущобы»: «В Мещанских, на Вознесенском и в Гороховой сгруппировался преимущественно ремесленный, цеховой слой, с сильно преобладающим немецким элементом. Близ Обухова моста и в местах у церкви Вознесенья, особенно на Канаве и в Подьяческих, лепится население еврейское… Васильевский остров – это своего рода staus in statu – отличается совсем особенной, пустынно-чистоплотной внешностью с негоциантски-коммерческим и как бы английским характером. Окраины городского центра, как, например, Английская, Дворцовая и Гагаринская набережные, и с другой стороны Сергиевская и параллельно с нею идущие широкие улицы представляют царство различных палаццо, в которых засел остаток аристократический и вечно лепящийся к нему, как паразитное растение, элемент quasi аристократический или откупной… Но все то, что носит характер почвенный, великороссийский, – все это осело в юго-восточной окраине города, все это как-то невольно тянет к Москве и даже, по преимуществу, сгруппировалось в части, которая и название-то носит Московской».

Еще одно немаловажное обстоятельство. Современный Петербург – это не только блистательный центр, но и его новостройки, так называемые «спальные районы». Современная Северная столица – это причудливое сочетание блистательного центра города, парадного фасада северной столицы, которым мы по праву гордимся, и окружающих его со всех сторон новостроек, которые, кажется, как близнецы, похожи друг на друга.

Автор этой книги твердо уверен: наше историческое наследие – это не только уникальный центр Петербурга. Новые районы города – тоже часть культурного наследия Северной столицы. В них не меньше питерской истории, чем даже на Невском проспекте. На первый взгляд, новые, «спальные», районы мало чем отличаются друг от друга. Но это только на первый взгляд.

Не секрет, что более половины горожан живет сегодня за пределами собственного «старого Петербурга» – то есть города, сложившегося, условно говоря, к 1913 г. Даже если взглянуть на карту, то новые районы по площади более чем в два раза больше «старого» города. Именно в новостройках живет сегодня большая часть петербуржцев, для них они стали привычной средой обитания. Здесь выросло уже не одно поколение горожан, которые «центр» и «новые районы» воспринимают подчас как два разных города.

Для жителей новостроек все начиналось с чистого листа, и многие из них, к сожалению, очень смутно представляют себе историю этих мест, поскольку здесь не осталось практически никаких следов старины, которые служили бы связующей нитью между прошлым и настоящим. Такова была судьба очень многих бывших предместий Петербурга, ставших районами новостроек. Именно поэтому они, наверное, и кажутся нам ныне такими безликими и одинаковыми, а главное, – совершенно лишенными исторических корней.

«К сожалению, у людей, живущих, например, в домах 137-й серии (да и не в серии дело! – С. Г.) , нет образа своего района, – говорит молодой петербургский художник, выпускник Академии художеств Александр Дашевский, считающий себя певцом новостроек – здесь ему дышится легче, чем в старом городе. – Для большинства жителей новых районов все, что находится за пределами квартиры, – это пустое, бессмысленное пространство. Они здесь живут, ходят на работу и в магазины, но не чувствуют это место. Раз в полгода к ним приезжают родственники, и они вместе с гостями выезжают в центр. Получается, что центр – это Петербург. А все остальное – нет. А ведь это тоже Питер – и „хрущевки“, и „брежневки“, и более современные дома. Получается, что у многих тело живет в одном пространстве, а голова – в совершенно другом».