Уроки русского. Роковые силы - Виктор Кожемяко

Да, я приглашаю всех, кто возьмет в руки эту книгу, к необыкновенно замечательному человеку, который стал в свое время для меня интереснейшим собеседником и, уверен, станет таковым для каждого, кому предстоит прочитать те наши беседы сегодня.

Надо ли представлять, кем он был, Вадим Валерианович Кожинов, и что значат его труды, его наследие, его личность для России, особенно в нынешнее время? На сей счет спорят во мне два мнения, то есть имеется сомнение, которое я сейчас поясню.

С одной стороны, за последние годы вышло много работ этого выдающегося историка и литератора (за что прежде всего надо благодарить издательство «Алгоритм»), и у читавших Кожинова поставленный мною вопрос, пожалуй, может вызвать даже усмешку. Действительно, им-то излишне представлять такую поистине мощную и по-настоящему знаменитую среди пестроты издающихся авторов фигуру. Но с другой стороны…

Конечно, если иметь в виду читавших и, следовательно, знающих Вадима Кожинова, это, безусловно, так. А если не знающих? И кого на сегодня больше?

Вот в аннотации к одному великолепному изданию 2004 года читаю: «Книги В. В. Кожинова (1930–2001), писателя, историка, знатока отечественной культуры, давно стали настольными для миллионов читателей. Выдающийся просветитель минувшего века, на чьих идеях возросло два поколения русской национально мыслящей интеллигенции…»

С этим, последним, утверждением сразу же соглашусь. Однако про миллионы читателей, для которых его книги будто бы стали настольными, да еще и давно, позволю себе все-таки усомниться. Даже после многочисленных изданий последнего пятнадцатилетия. Ведь тиражи теперь, увы, далеко не миллионные (скажем, у того великолепного издания, которое упомянуто, — всего полторы тысячи). Да и при разрушенной системе книгораспространения до многих мест нашей все еще великой по территории страны эти книги, наверное, просто не дошли. А если учесть, что по телевидению, остающемуся главным источником информации, ни об этих книгах, ни об их авторе не говорится, вынужден предположить: к сожалению, не читавших Кожинова и даже не слышавших, кто это такой, у нас пока, видимо, гораздо больше.

Адресуясь к тем из них, кому данная книга так или иначе встретится, хочу заверить, что высказанные выше определения ее героя нисколько не преувеличены. В самом деле выдающийся и замечательный, он был одновременно просветитель, писатель, литературовед, публицист, знаток отечественной культуры, историк, или, точнее, философ истории (историософ, как сам себя называл)… А главное, что для читателя особо важно, — во всех этих ипостасях он был необыкновенно интересен! Был и остается, в чем, не сомневаюсь, каждый или уж наверняка абсолютное большинство согласится со мной, прочитав эту книгу.

В последнем ее разделе я пытаюсь более обстоятельно сказать свое слово о «феномене Кожинова», воспроизвести живые подробности наших встреч, осмыслить некоторые, на мой взгляд, особенно злободневные его рассуждения. Огромный масштаб сделанного им теперь очевиден. Однако я знаю, что для читателей, даже хорошо знакомых с его книгами, Кожинов еще далеко не исчерпан. И наряду со статьями, разбросанными в периодических изданиях, много интересного содержат опубликованные в разное время его беседы с представителями этих изданий.

У меня таких бесед состоялось больше, чем у кого-либо другого, — это счастье послала журналистская судьба. Самые последние, завещательные свои слова (они полностью приводятся в заключительной главе книги) Вадим Валерианович тоже продиктовал мне — за несколько дней до смерти, и этот его ответ на вопрос «Что век грядущий нам готовит?» был опубликован в номере «Правды» от 4–9 января 2001 года.

Я разговаривал с ним несколько лет подряд, представляя газеты «Правда» и «Советская Россия». По своему опыту убежденно скажу: Вадим Валерианович любил жанр беседы. Любил, думаю, потому, что у него был для того особый дар. Даже не только талантливо рассказывать о своих мыслях, но размышлять вслух, когда по ходу разговора, подогреваемые и заостряемые журналистскими вопросами, вдруг рождались у него новые мысли, уточнялось ранее продуманное и в результате взгляд на проблему обретал дополнительную глубину.

Не раз был я свидетелем такого поистине творческого процесса, происходившего буквально у меня на глазах, а подчас — в споре между нами, потому что далеко не во всем мы бывали согласны, и всегда ощущал, какое удовлетворение испытывает мой собеседник. Про собственное удовлетворение и свою радость, наверное, излишне говорить. Но важнее всего другое. Важно сегодня признать, что по прошествии времени те беседы не утратили ни своей свежести, ни актуальности, ни содержащейся в них самостоятельной значимости.

То есть это не были материалы-однодневки и это не просто комментарий к изложенному в его книгах по русской истории. Самодовлеющий вес большинства выступлений Вадима Кожинова в «разговорном жанре» у меня не вызывает сомнений. Да ведь здесь вы встретитесь и с темами, до которых в прижизненных книгах он либо вообще не дошел, либо коснулся их только вскользь. Такова, например, тема соотношения социализма и патриотизма, или попытка обобщить свои размышления о том, что такое есть Солженицын, или взгляд через призму истории на ряд горячих современных событий…

Как исследователь он постоянно искал ответы на самые сложные вопросы, будь то наша история либо современность. Повторял, что без понимания истории не понять глубоко ни сегодняшнего, ни завтрашнего дня: анализируя прошлое, все время думал о нашей теперешней жизни и о будущем. А его повышенное внимание к тайнам и загадкам былого, то есть к тем страницам отечественного прошлого, которые до сих пор вызывают наибольшие противоречия и споры, диктовалось его страстным стремлением вникнуть именно в то, что остается не вполне ясным, и по-своему, по-кожиновски объяснить — для современников и для будущих поколений.