Пропавший легион - Гарри Тертлдав Страница 84

— Возможно, ты и прав, — вздохнул Горгидас. — Хотя мне хочется думать обратное. — Повернувшись к солдату со сломанной ногой, он сказал: Постарайся, если можешь, не ходить две-три недели. Если ты начнешь ходить, не дождавшись, чтоб рана зажила, это принесет тебе много боли впоследствии. Завтра я перевяжу тебя еще раз.

— Большое спасибо, — ответил легионер. — Я чувствую себя последним ослом. Угораздило же меня так глупо свалиться!..

Горгидас проследил за тем, чтобы повязка не была слишком тесной и чтобы воздух проникал к коже.

— Наслаждайся отдыхом, пока можешь, очень скоро тебе опять придется встать в строй, это я тебе обещаю, — сказал врач.

Вся бравада каздов испарилась, когда стало очевидно, что Клиата им не удержать. Они начали сдаваться, сначала по одному, потом группами и наконец их согнали, как стадо баранов, на городской рынок. Некоторые из видессианских солдат хотели перебить поверженных врагов, но Маврикиос запретил это делать. Озаренный лучами победы, он хотел быть милосердным.

Он отправил римлян и халога на защиту пленных, велев разоружить каздов и под охраной отправить в Соли. Там они ждали бы решения своей участи, пока Маврикиос не покончит с Каздом.

Большинство этих людей воевали за Казд, а не за Видессос просто потому, что кочевая жизнь привела их на эту землю. Другое дело — их командиры. Они хорошо знали повелителя, которому служили, и выполняли его приказы без колебаний. То, что они сами избрали себе такого господина, не делало их, впрочем, менее мужественными.

Маврикиос подошел к сидевшему на земле военачальнику каздов. Этот человек с горстью солдат забаррикадировался в доме и не сдавался, пока видессиане не пригрозили сжечь здание.

Глядя на него, Скавр никогда не подумал бы, что видит командира степняков. Более худощавый, чем его солдаты, с тонкими чертами лица и большими, влажными глазами, он, видимо по рождению, был макуранином.

Туризин Гаврас подошел к своему брату.

— Встать перед Императором, ты!.. — рявкнул он.

Казд не шевельнулся.

— А ты встал бы на моем месте? — спросил он. По-видессиански он говорил почти без акцента.

— Ах ты, наглый… — Севастократор был разъярен, но Маврикиос движением руки остановил его. Не в первый раз Марк увидел, как Император платит дань уважения честности и откровенности. Маврикиос взглянул на пленника.

— Итак, будь я на твоем месте, что бы ты сделал со мной?

Казд смотрел на него, не мигая. С минуту он подумал, затем произнес:

— Я полагаю, что засек бы тебя плетьми до смерти.

— Разговаривай с Императором уважительно, грязь! — вмешался Зеприн Красный, занося свой боевой топор. Офицер халога еще мог стерпеть поведение римлян, которые держались с Императором более вольно, чем дозволялось этикетом, но римляне все же были союзниками. Наглости пленника он переварить не смог.

Император оставался невозмутимым Он сказал, обращаясь к командиру каздов:

— Я не буду столь жесток к тебе. Ты храбрый воин. Откажешься ли ты от дьявола, которому служишь? Присоединишься ли ты к нам, чтобы выкорчевать его?

Что-то мелькнуло в глазах казда. Возможно, он обдумывал заманчивое предложение. Но эта искра исчезла так быстро, что Марк даже усомнился в том, что казд способен был колебаться.

— Я не могу изменить своей клятве. Окажись ты в пыли, на моем месте, ты поступил бы так же, — сказал он, и Туризин, и Зеприн Красный, оба нехотя кивнули, признавая правоту этих слов.

— Как пожелаешь, — сказал Маврикиос. Твердость этого человека все больше и больше нравилась Императору. — Я не брошу тебя в темницу. Лучше я отправлю тебя на остров, где тебя будут охранять, пока я не побью твоего кагана и его колдуна-министра. Тогда, возможно, ты изменишь свое решение.

Скавр подумал, что к казду отнеслись слишком мягко, но тот только пожал плечами.

— То, что сделаешь со мной ты, не имеет никакого значения. Я остаюсь во власти Авшара — и только его.

Впервые за время их разговора Императором овладело раздражение.

— Сейчас ты в моей власти. При чем здесь твой колдун?

Казд снова пожал плечами. Маврикиос гневно повернулся на каблуках и быстро ушел.

На следующее утро он послал за ним солдат, которые должны были доставить пленного на восток. Но они нашли казда мертвым. Губы его были сожжены ядом. В сжатом кулаке он все еще стискивал маленький стеклянный пузырек.

Это известие навело Марка на неприятные раздумья. Убил ли себя офицер из страха перед местью Авшара или же само это самоубийство и было местью?

В любом случае последствия этого могли быть очень неприятны.

* * *

Несмотря на случившееся, следующие две недели можно было считать удачными. Используя Клиат в качестве опорного пункта, Маврикиос захватил еще несколько укрепленных каздами городов: Гамозлак и Шамканор на севере, Каберд на юго-востоке и Фанаскерт к югу от Клиата. Ни один из них не оказал серьезного сопротивления. На лошадях казды были куда более грозной силой, чем запертые в стенах крепостей. Осадные орудия и машины не раз доказывали свою боеспособность. Более того, васпуракане — жители захваченных каздами городов, ненавидели завоевателей и наносили им удар в спину, как только предоставлялась такая возможность. Большие колонны пленных понуро тянулись на восток. Их место в городах занимали имперские гарнизоны. Марк заметил, что Маврикиос Гаврас часто использовал солдат, в верности которых он сомневался, и в гарнизоны назначал таких же сомнительных командиров. От глаз Гая Филиппа это тоже не ускользнуло.

— Он готовится к настоящей битве, это уж точно. Лучше оставить слабых духом там, где они могут быть полезны, чем увидеть, как они, поджав хвосты, побегут с поля боя.

— Думаю, ты прав, — согласился Марк.

И все же он чувствовал печаль, как в те дни, когда его римляне подавляли мятеж в Видессосе.

* * *

Фанаскерт был довольно большим городом, хотя под ударами Казда он почти обезлюдел. Когда Маврикиос собрал остаток своих сил в Клиате, он оставил в этом городе добрую половину отрядов намдалени, чтобы удержать его в случае атаки кочевников с запада.

Одним из офицеров, остающихся в гарнизоне, был Сотэрик. Он пригласил свою сестру и Скавра разделить с ним прощальный ужин. За бутылкой крепкого васпураканского вина (оно, кстати, оказалось и крепче, и слаще, чем другие видессианские лозы) намдалени сказал Марку:

— Теперь ты видишь, что я имел в виду. Одной или другой хитростью, но Маврикиос найдет способ избавиться от нас.

Делая вид, что не понимает, трибун ответил вопросом:

— Разве ты недоволен своим назначением? Удерживать город, я думаю, легче, чем пробиваться в него.

Сотэрик шумно вздохнул, всем своим видом показывая отчаяние при виде тупости римлянина, но Хелвис хорошо знала мужа. Достаточно хорошо, чтобы догадываться, когда он скрывает свои чувства. Она сказала: