Арканмирр - Петр Верещагин Страница 81

Тигр внутри меня радостно зашевелился, предвкушая развлечение. Хруст и шуршание, стихшие при нашем появлении, возникли вновь, но теперь они уже имели четкий ориентир — единственных живых существ в этом ледяном аду. Они приближались, усиливаясь…

Когда в полумраке обрисовались размытые силуэты, все испустили дружный вздох облегчения. Наконец-то появился реальный (или нереальный) противник, на которого можно выплеснуть свою ярость, скрывающую страх перед неведомым!

Знаю, страх Героям испытывать не полагается; однако у того, кто придумывал это правило Кодекса, определенно были крупные нелады с логикой: коль скоро Герои — особо одаренные, но все-таки простые смертные, как они могут вычеркнуть из своей души то, что составляет одну из главных опор человеческого характера? До того, как я сам стал Героем, я не понимал того, что порою страх делает человека человеком. Точнее, не сам страх, а борьба с ним. Да, борьба, а не победа: иные страхи слишком могущественны, чтобы человек мог одолеть их окончательно, но даже пав в этом сражении, он погибает ЧЕЛОВЕКОМ. А не лишенным души черт-знает-чем.

Четыре Героя с успехом прошли через очередное испытание, рассеяв все призрачные страхи Нифльхейма.

Все? Нет, конечно же, нет. Дальше враги будут посерьезнее.

Словно отвечая на мои подозрения, Тигр сладко потянулся.

«Пахнет крупной разборкой», — сообщил он.

«Да, с ледяным драконом Нидхеггом, — мысленно ответил я. — Один раз Тигр уже сразился с драконом и победил. Почему бы этому не повториться?»

«Я не о драконе говорил, — возразил Тигр, — как раз он-то сейчас беспокоит меня меньше всего. Тут воняет тухлой псиной и волчатиной; кроме того, слышен скрип змеиной чешуи…»

Я беззвучно застонал. Пес Гарм, Волк Фенрис и Змея Йормунганд!

— Откуда ты знаешь? — спросила Соня, опять прочитав мои мысли.

— Это уже неважно, — выдохнул я, — потому что я прав.

Ангус громко прочистил горло.

— Фрит, у тебя в кармане, случаем, не найдется обрывка Глейпнира? [47]

— Нет, друг, — покачал головой воин-жрец, — да и будь у нас эта цепь — толку от нее теперь немного. Тень Волка, возможно, опаснее самого Волка…

— А у нас еще есть Тени Пса и Змеи, — бросила Рыжая Соня. — Что будем делать?

— Будь у нас все оружие Асов… — пробормотал Ангус.

Я посмотрел на руны сидхе, ярко вспыхнувшие на лезвии мифрилового клинка. Перевел взгляд на черную надпись, вытисненную на перевязи. Пробежал по ней пальцами.

— Но ведь оно у нас есть, — прошептал я.

Три непонимающих взгляда были мне ответом.

— Твой Сокрушитель Скал, Ангус, именовался некогда Мьолльниром и был знаменитым оружием Тора Громовержца. Он утратил ужас и волшебную притягательность, внушаемые молнией, но полностью сохранил ее точность, скорость и поражающую силу. Ты, Соня, каким-то образом получила Хундингсбану, неодолимый меч Фрейра, который скрыл в размытом ореоле лунного света свое истинное происхождение. Ты же, Фрит Ледяной Туман, владеешь сломанным копьем Гунгнир, чей золотой наконечник умирающий от ран Один оставил в трупе Волка Фенриса…

Не будь я сам настолько изумлен произнесенными мною же словами — железная логика и цепкая память Черного Странника опять обогнали мои собственные мысли, — мне оставалось бы просто расхохотаться, взглянув на лица моих спутников. С искренним недоверием они ощупывали оружие, находившееся при них уже не одну дюжину (или сотню) лет; затем это недоверие сменилось пониманием, перешедшим в благоговение.

Однако я к этому моменту уже переключился на выползавших из тумана трех чудовищ невероятной величины.

— Фенрис.

Фрит, за спиной которого возник образ Одина — высокого одноглазого старика в синем плаще, — какой-то деревянной походкой направился к центральному монстру, слегка похожему на волка (если, конечно, бывают волки ростом в тридцать футов).

— Йормунганд.

Ангус выставил перед собою побагровевший щит, тряхнул молотом и пошел к голове огромной змеи, перед которой тот Червь из Цитадели Связующего выглядел жалкой плодовой гусеницей. За ним, стиснув на золотом поясе руки в кольчужных рукавицах, шел призрачный богатырь с рыжей бородой и темными волосами — Тор.

— Гарм.

Казалось, я воочию увидел и Доску Игры, и руку Игрока, переставляющую сейчас мою Фигуру на одно поле с Фигурой чудовищного Пса, которого Старуха Хель вскормила мясом мертвецов (Гарм считал владычицу мира мертвых своей матерью, хотя кровного родства между ними не было). За моей спиной — не было нужды оборачиваться, чтобы проверить это, — холодно сверкнули в усмешке золотые зубы Хеймдалля, прозванного в Асгарде Вечно Бодрствующим.

Моя нерешительность длилась не более мгновения, однако неведомым Игрокам этого хватило, чтобы материализовать четвертого противника.

— Хель.

Впереди появилась Старуха Хель, чей исполинский рост соперничал лишь с ее же безобразием. Рыжая Соня, крепко стиснув зубы, двинулась вперед. За воительницей немедля возник призрак Фрейра, золотоволосого крепыша, очень похожего на свою единоутробную сестру — Фрейю Искательницу.

Беззвучный удар гонга.

Стук падающих на Доску костей.

Колесо Судьбы совершило полный оборот.

Рагнарок начался вновь.