Давший клятву - Брендон Сандерсон Страница 73

– В месте, где подают рогоедский самогон?!

– В переулке на задворках Отломка. Мерзкое местечко. Но выпивка хорошая.

– Шаллан! – воскликнул он. – Ты пошла одна? Это небезопасно.

– Адолин, дорогой, – проворчала она, наконец опуская одеяло на плечи. – Я в буквальном смысле слова переживу удар мечом в грудь. Думаю, справиться с какими-то хулиганами на рынке мне не составит труда.

– Ох. И то правда. Об этом легко забыть. – Он нахмурился. – Так это… погоди-ка. Все эти мерзкие способы убийства тебе ни по чем, но ты все равно…

– Страдаю от менструальных болей? – договорила за него Шаллан. – Ага. Матушка Культивация бывает той еще злюкой. Я всемогущая и псевдобессмертная, в моих руках осколочный клинок, но природа время от времени по-дружески напоминает, что мне не мешало бы задуматься о том, чтобы завести детей.

– Не спариваться, – тихонько прожужжал Узор на стене.

– Но вчерашние события с этим никак не связаны, – прибавила Шаллан, обращаясь к Адолину. – Мое время наступит лишь через пару недель. Вчерашний день был больше посвящен психологии, чем биологии.

Адолин поставил кувшин на пол:

– Ну что ж, тогда тебе, видимо, стоит остерегаться лишь рогоедского вина.

– Все не так плохо. – Шаллан вздохнула. – Я могу сжечь отраву, потратив немного буресвета. Кстати, о нем, нет ли при тебе сфер? Я, похоже… э-э… съела все, что у меня было.

Он тихонько рассмеялся:

– У меня есть сфера. Всего одна. Отец одолжил, чтобы я мог не носить с собой фонарь, когда брожу по этим залам.

Она попыталась похлопать ресницами, глядя на него. Шаллан не очень-то понимала, как это делается и зачем, но, похоже, сработало. По крайней мере, принц закатил глаза и подал ей рубиновую марку.

Девушка жадно втянула свет. Затаила дыхание, чтобы он не вышел облачком вместе с выдохом, и… подавила свечение. Оказывается, она может это контролировать – не светиться, привлекая внимание. Похоже, так она и делала в детстве.

Шаллан с облегчением выдохнула, когда рана на руке медленно затянулась и головная боль тоже исчезла.

Адолин остался с погасшей сферой.

– Знаешь, когда отец объяснял, что в хорошие отношения надо вкладываться, мне кажется, он не это имел в виду.

– Мм, – протянула Шаллан, закрыв глаза и улыбаясь.

– Кроме того, – добавил Адолин, – мы с тобой ведем весьма странные разговоры.

– Но вести их с тобой кажется естественным.

– По-моему, это и есть самое странное. Что ж, тебе стоит быть осторожнее с буресветом. Отец упомянул, что пытается добыть для твоих упражнений больше заряженных сфер, но их почти не осталось.

– А как насчет людей Хатама? Они выставили наружу множество сфер во время последней Великой бури.

Это было всего лишь…

Шаллан подсчитала и обмерла от результатов. Прошли уже недели после той внезапной Великой бури, во время которой она впервые пробудила Клятвенные врата. Она посмотрела на сферу в пальцах Адолина.

«Они уже давно должны были погаснуть. Даже те, что зарядили позже остальных».

Как у них вообще сохранился хоть какой-то буресвет?

Внезапно ее вчерашнее поведение показалось еще более безответственным. Когда Далинар велел ей тренировать свои способности, он, наверное, не имел в виду, что Шаллан должна практиковаться в том, как бы не напиться слишком сильно.

Она вздохнула и – все еще кутаясь в одеяло – потянулась к котелку с водой для умывания. У Шаллан имелась горничная по имени Марри, но она все время отсылала ее прочь, поскольку не хотела, чтобы женщина обнаружила, что хозяйка тайком выбирается наружу или меняет лица. Если она будет и дальше так себя вести, Палона, скорее всего, поручит Марри другую работу.

В воде, похоже, не было никаких ароматических эссенций или мыла, так что Шаллан подняла небольшую миску и сделала долгий шумный глоток.

– Я в ней ноги вымыл, – проворчал Адолин.

– Нет, не вымыл. – Шаллан вытерла губы. – В любом случае спасибо, что вытащил меня из постели.

– Ну, у меня есть личные мотивы. Я вроде как надеюсь на твою моральную поддержку.

– Не выкладывай сообщение без подготовки. Если хочешь кого-то убедить, подводи к идее постепенно, чтобы человек все время следил за ходом твоих мыслей.

Он склонил голову набок.

– А, ты про другую моральную поддержку, – протянула Шаллан.

– Беседовать с тобой иногда бывает даже слишком странно.

– Прости, прости. Я буду вести себя хорошо. – Она села так чинно и собранно, как только могла сесть, завернувшись в одеяло и с волосами, которые торчали во все стороны, словно побеги тернового куста.

Адолин перевел дух:

– Отец наконец-то убедил Йалай Садеас встретиться со мной. Он надеется, что у нее есть какие-то догадки относительно смерти мужа.

– Ты не так оптимистичен.

– Она мне не нравится. Странная женщина.

Шаллан открыл рот, но он ее перебил:

– Не странная, как ты. Странная… в плохом смысле. Она всегда оценивает все и всех, с кем встречается. И всегда обходилась со мной, как с ребенком. Составишь компанию?

– Конечно. Сколько у меня времени?

– Сколько тебе нужно?

Шаллан окинула взглядом себя, закутанную в одеяло и с растрепанными волосами, щекотавшими подбородок.

– Много.

– Тогда мы опоздаем. – Адолин поднялся. – Но ее мнение обо мне вряд ли станет хуже, чем есть. Встретимся в гостиной Себариаля. Отец хочет, чтобы я взял у него несколько отчетов по торговле.

– Скажи ему, что выпивка на рынке хорошая.

– Да уж… – Адолин снова посмотрел на пустой кувшин из-под рогоедского светлого, потом покачал головой и вышел.

Через час Шаллан – искупавшаяся, с макияжем и волосами, которые кое-как удалось взять под контроль, – явилась в гостиную Себариаля. Помещение было больше ее комнаты, а дверь на балкон такая огромная, что занимала половину стены.

Все вышли на широкую террасу, с которой открывался вид на поле внизу. Адолин замер у перил, затерявшись в раздумьях. Позади него Себариаль и Палона возлежали на кушетках, подставив спины солнцу, и им… делали массаж.

Стайка слуг-рогоедов массажировала, занималась угольными жаровнями или покорно стояла с подогретым вином и прочими нужными вещами. Воздух, особенно на солнце, не был таким прохладным, как почти все предыдущие дни. Это оказалось почти приятно.

Шаллан ощутила смесь смущения – этот пухлый бородатый мужчина в одном полотенце был великим князем – и гнева. Она только что приняла ледяную ванну, наливая ковши воды себе на голову и не переставая дрожать. Девушка считала это роскошью, поскольку ей не пришлось самой носить воду.