Злая сказка - Антон Соловьев Страница 71

Дальше была подпись: «Руководство организации».

Ага, в чем-то я был прав. Значит, устройство подключено к какой-то сети. Теперь меня отключили, хотя возможность следить за бессмертными осталась. Странная у них логика, честное слово, странная. Но то, что эти пятеро ждали Олега с Игорем, я теперь не сомневался. Иначе мои проделки не посчитали бы за вмешательство. Что они могли сделать? Да просто сорвать переход титула в определенный день. И этого было бы достаточно. Может быть, следующий благоприятный день был бы через пару веков. Но вопрос: как бандюганы узнали про метро «Орехово»? Я этого здравым умом понять не мог. Слишком много тут было противоречий, и, возможно, поэтому-то все мне казалось до предела правдоподобным.

Однако теперь у меня были развязаны руки. Я МОГ СВОБОДНО ОБЩАТЬСЯ С БЕССМЕРТНЫМИ. Понятно, если они сами со мной захотят общаться. И я решил. Я решил поговорить с Олегом. Но это будет не сейчас. Слишком многое надо осмыслить.

Когда я на следующее утро проснулся в привычное время, чтобы идти наблюдать, то невольно усмехнулся. Однако решил все-таки выйти из дома, чтобы не нарушать привычный ритм жизни.

Я пошел в Сбербанк, где обычно снимал деньги. Подошел к банкомату. Распечатал выписку. В баксах было около десяти тысяч. Хорошее выходное пособие. Организация, видимо, понимала, что к чему.

Я снял десять тысяч рублей. Домой идти не хотелось, и я вспомнил, что очень давно не был на книжном рынке на проспекте Мира. Теперь я мог купить любую самую дорогую книгу, лишь бы потом хотелось ее читать. И я поехал на метро «Проспект Мира».

Я вышел из метро и спустился в переход, который про себя прозвал богемным. Все киоски здесь торговали предметами роскоши: статуэтками, гравюрами, изысканно сделанными шахматами. Я шел медленно, по привычке любуясь этим великолепием. С левой стороны, прямо в переходе, были выставлены на продажу картины. В основном пейзажи с морем и замками. Я прикинул — вешать такую махину в моей квартире было некуда. Я дошел до киоска с дисками. Купил себе парочку МРЗ, где на каждом было полное собрание альбомов какой-то группы. Вставил один диск себе в плеер. Один фиг, я уже не наблюдатель. Слева был ларек со всяческими прибамбасами для курильщиков. Я вдруг подумал: может, хватит «Беломора»? Перейти, что ли, на трубку? Очень дорогую я не стал покупать. Купил украинскую вишневую и две пачки разного табака, а еще ножик для чистки трубки. Выходное пособие просто отличное, отчего же не потратить некоторую сумму. Затем поднялся наверх. Было пасмурно и свежо. Таблетки я сегодня не пил, да и дел не было. Можно запросто пивка. Только вот почему-то не хотелось.

Вместо этого я опробовал трубку. Курить ее было непривычно. Табак был крепкий, как беломоровский, но не в пример ему приятный. Я прочистил трубку и убрал в карман рюкзака. Здорово! Все, прощай «Беломор»!

Я шел по пасмурной улице просыпающегося центра Москвы. Дождя не было. И это меня радовало. У кассы уже была очередь. Впрочем, как всегда, она двигалась очень быстро. Здесь я был свой человек, впрочем, как и на Горбушке, на Митинском и Царицынском рынках.

Мало кто знает, что книжная ярмарка в Олимпийском — это необычное место. Кроме того что здесь бывают люди, увлеченные книгами, а это уже своя энергетика, в Москве это единственное место, где наиболее близко расположены православный храм и мечеть. Причем главная мечеть Москвы. По пятницам здесь бывает много мусульман. Мне кажется, это здорово. Когда Игорь в разговоре с Олегом сказал, что очень хотел бы увидеть храмы множества конфессий, мирно соседствующие на одной улице, я с ним мысленно согласился. Будучи православным, я уважаю всех. Даже язычников, с которыми на Эгладоре встречался нередко и общался довольно весело.

Я прошвырнулся по рынку. Зашел к знакомым перекупщикам. Книг накупил немерено. Даже и не знаю, когда их все прочитаю. Разве что на пенсии. Впрочем, я сейчас потихоньку дочитываю свою и родительскую библиотеки, да еще новые книги покупаю. Много времени отнимает это повествование и конечно же работа.

После книжного я напился. Правда культурно. Без всяких объяснений собрал своих самых разных друзей и проставился. Меня долго пытали: мол, чего такое, не в армию ли уходишь? Я говорил, что провернул хорошее дельце, вот и все. Впрочем, когда уже хорошенько приняли, всем, включая меня, стало глубоко по фигу, на чьи деньги и по какому поводу мы пьем.

Домой вернулся поздно. Наврал про день рождения в институте и бухнулся спать. Утро вечера мудренее, и наутро было, как водится, плохо. Но опохмеляться тоже не хотелось. Я лишь хорошенько отоспался.

Начиналась прежняя жизнь. Мои статьи снова охотно брали в разных издательствах. Я подвизался снова вести нулевые фирмы. Еще и учился. В общем, все по-старому. Изредка, когда выдавалось свободное время, приходил с прибором и слушал Олега. С Игорем у них был какой-то разлад. Я даже не мог понять, в чем суть. Да и вообще, это теперь не мое дело. Главное — есть новый Посланник. Пусть он и разгребает.

Решил я и проблему с отцом. Он-то догадался, что я больше не работаю на наблюдателей. Как-то в пятницу я взял бутылку виски. Знал, что отец еще с Египта этот напиток очень уважает. Заказал пиццу на дом как раз к его приходу. Моя мама, директор школы, была в то время в командировке. Момент идеальный.

Отец пришел к накрытому столу и очень был рад.

— Пап, поговорить пора.

— Давно пора. Мне на два пальца и содовой. Льда не забудь. Пиццу сам бы сделал. У тебя лучше покупной получается.

Я все сделал, как он сказал.

— Так поговорим?

— А когда мы с тобой не разговаривали? Я рассказал ему все. Правда, в более сжатом виде. Отец хмурился. Пил очень мало, больше ел.

Задавал вопросы. Надо сказать, очень сложные. После разговора я удалился к себе. Вскрыл тайник под ковром и вернулся.

— Вот, — я демонстративно взял из стопки стобаксовую купюру и засунул в карман штанов. — Это мне, а это все вам.

— Сколько здесь?

Я ответил. Отец приподнял брови.

— Жалеешь, что ушел с этой работы? — спросил он, глотнув виски.

— Нет.

— Ну и правильно! У тебя, Антон, есть самая важная, самая главная работа в жизни — служить Богу. А это ты можешь делать везде. Остальное все преходящее, — он пролистнул пачку баксов. — Преходящее. Да, преходящее. И еще что хочу сказать тебе. Напиши роман. Пусть люди знают. А у тебя получится.

Я промолчал.

После этого разговора мы никогда не возвращались к теме моей прошлой работы. Однако хороший ремонт в квартире сделали, мебель обновили и дачу привели в порядок. Так что свой вклад в бюджет семьи я внес.

Наступила поздняя осень. Вот-вот должен выпасть первый снег, и я решился. Пора было поговорить с Олегом.