Обручённая со смертью. Том 2 - Евгения Владон Страница 57

Так что да, кричать – единственное, что мне оставалось, на другое я банально была не способна. Ведь эта тварь не просто на меня глазела, усиливая проникновение своих ментальных атак в мой мозг. Она продолжала лезть из камня и мутировать в краснокожего монстра с роговыми наростами, приближаясь к моему лицу и буквально въедаясь своим кошмарным взглядом в мои глаза и рассудок. Когда её щупальца обхватили всю мою голову, я почти что потеряла сознание или, вернее, достигла настолько зашкаливающей стадии насильственного «опьянения», что уже ни черта не соображала и почти ничего не чувствовала. Зато прочувствовала, как это чудовище заставило меня раскрыть рот, к которому тут же присосалась вылезшей из её пасти не пойми какой змеюкой – то ли настоящей, то ли энергетической. Во всяком случае, трахею она мне перекрыла, но не сколько осязаемой плотью заползающего в меня паразита, а будто сухой плёнкой бесплотной затычки.

Слава богу, к тому моменту я перестала воспринимать собственный организм, как нечто единое со своим разумом и нервной системой. Скорее это походило на кошмарный сон в полубредовом состоянии, или когда по твоему пищеводу проводят трубку эндоскопа, но ты её почти не чувствуешь из-за замороженного ледокоином горла. В моём случае, вместо трубки оказалась… эта жуть. И да, я пыталась её вытолкнуть обратно, хотя почти не ощущала ни её, ни собственных мышц. И, похоже, она никак не могла в меня заползти как раз из-за моего интуитивного сопротивления. Ну не могла я взять и расслабиться, особенно в таком состоянии. Уж лучше сдохнуть от удушья, чем позволить этой твари завершить начатое. Возможно это бы и случилось в самую ближайшую минуту, поскольку оставшиеся силы покидали меня вместе с сознанием с безумно пугающей скоростью. Ещё немного и перед глазами окончательно всё потемнеет, а моё сердце перестанет надрывно биться о грудную клетку и по горлу, будто в предсмертных конвульсиях.

Даже не знаю, как я сумела в столь плачевном положении, на грани летального исхода услышать что-то за пределами окутавшего меня кокона чужеродных щупалец. Но, как оказалось, вцепившееся в меня существо само вдруг ослабило их мёртвую хватку, а потом ещё и убрало несколько штук от моей головы. Судя по всему, её тоже привлёк неожиданный шум откуда-то со стороны, усилившийся от оглушительного рёва других чудовищ и последовавшего за ним сотрясающего всё вокруг грохота. Как раз тогда, я впервые сумела пошевелиться, словно державшая меня всё это время парализация вдруг резко ослабила свою стальную хватку и начала буквально «вытекать» из моих мышц и нервов, будто тающим азотом.

На деле же, все мои потуги с попытками кое-как пошевелиться выглядели жалким дёрганьем практически уже задушенной голодным пауком и издыхающей на последних ударах сердца бабочки. Я не то что уже ни черта не соображала, но и едва ли что-то различала давно поплывшим и сильно замутнённым взглядом. Мозг тоже не поспевал за мелькающими перед глазами слишком размытыми картинками, как и не совершал каких-то конкретных выводов, анализируя по доступной визуальной информации главную суть творящегося вокруг безобразия. Для этого пришлось выждать несколько безумно долгих секунд, когда до него наконец-то достигла пара глотков втянутого мною через нос кислорода. Хотя не знаю. Может всё-таки было лучше потерять это чёртово сознание?

К тому времени, как ко мне вдруг начали возвращаться силы, а пытавшаяся залезть в меня тварь наоборот стала их терять, я уже кое-как более-менее соображала и даже могла различать некоторые вещи со стороны. При чём прозреть пришлось чуть ли не сразу, ибо было с чего. Например, с творящегося за пределами алтаря апокалипсического хаоса, когда несколько пятиметровых чудовищ с десятиметровыми размахами крыльев гоняют друг дружку по бесконечной анфиладе разрушенных ими же огромных помещений местного Палатиума. И то я не сразу поняла, что устроили они данную потасовку отнюдь не друг с другом. Некоторые из них валялись либо бездыханными тушами, либо останками от разорванных тел то там, то тут, а оставшиеся счастливчики совершали попеременные броски-атаки на одного единственного монстра. И, кажется, я его узнала (кто бы мог подумать, что их тоже можно между собой различать).

Мне даже на несколько секунд снова очень сильно поплохело. Я не могла ошибиться, поскольку видела его в нынешней ипостаси совсем ещё недавно, час или два назад. И теперь он раскидывал и рвал на куски моих обидчиков, как не безызвестный Тузик грелку. Так что определить в своём плачевном положении, что же было наихудшим – схватка Адарта со своими соклановцами или же рвущаяся в меня цессерийская тварь – увы, но я никак не могла. На деле, и то, и другое выглядело сущим кошмаром, который хрен где ещё вот так же увидишь (а уж переживёшь так и подавно).

А ещё, мне очень ясно дали понять на ментальном посыле, что если я попробую что-то сделать – сползти с алтаря, заехать в морду удерживающего меняя чудовища или что-то близкое в том же духе – то меня прикончат на месте за считанные секунды. И, надо признаться, я этому поверила, так как прочувствовала ледяное касание проникших в меня энергетических щупалец именно на сердце. Не знаю, как, но они оплели остервенело наяривающую мышцу весьма осязаемой сетью и теперь при любом моём интуитивном сопротивлении сжимали свои тиски до пронизывающих вспышек острой боли в грудине и спине.

В общем, жопа ширила свои масштабы и границы полнейшего абзаца со скоростью пули, рвущей плоть и дробящей кости. Поэтому я снова начала слабеть и заново приближаться к грани окончательной потери сознания. Не скажу, что длился этот Армагеддон так уж и долго (скорее совсем наоборот), но в такие минуты, любая секунда превращается в убийственную вечность. А подыхать под аккомпанемент собственного конвульсивно бьющегося сердца и мистический экшн со смертельной схваткой инопланетных чудовищ, это, скажу я вам, далеко не весело и совершенно не быстро. Тут вроде как нужно переживать за свои бесследно прожитые годы, а ты ещё вдобавок разрываешься мысленно на части и тянешься в сторону Адарта. Ладно я – явный нежилец и давно изживший себя кусок человеческого мяса, ну, а его какого хрена сюда принесло? Один против восьмерых? Это же чистой воды самоубийство!

Хотя, нет. Беру свои слова обратно. Уже один против четырёх… Трёх… Двоих и…

Тишина! А может это я попросту теряю сознание, принимая увиденную галлюцинацию за желаемую действительность?

Меня придавливает к поверхности жертвенного камня неподъёмным гнётом собственного бессилия. Я даже не знаю, чего вообще сейчас хочу – наконец-то сдохнуть или взглянуть в последний раз в бездонную синеву глаз моего несостоявшегося спасителя. Естественно не в цессерийском обличье! Имею я право хотя бы на последнее желание?

Но он и без того уже идёт ко мне, достигая нужной цели в один выверенный прыжок, срывая ко всем долбанным чертям нависающий надо мной гранит, а вместе с ним вылезшую из его утроба тварюку. Меня лишь слегка подбрасывает на месте, будто с камнем из моей груди выдернули нехилый корень вросшего «полипа». Только легче от этого не становится. Я наконец-то вижу над собой высоченные своды чужого Палатиума, но силы продолжают покидать меня с прежней скоростью, поскольку давление на сердце и внутри сознания не исчезло. И оно было очень даже физическим, способным задушить свою жертву за считанные мгновения или же раздавить мне сердце.