Иные города - Нина Линдт Страница 57

Из дневника Насти

Я сломалась после того вечера в Ином городе. Что-то неисправимо повредилось во мне, нарушилось. Так на фарфоровой чашке ни с того ни с сего появляется трещина. Может, это осознание того, что мы не так круты, как казалось до этого. Я думала, мы победоносны, неуязвимы, эта мысль жила во мне, несмотря на то что здравый смысл давал понять, что мы уязвимы. Но именно после того как Джонни потерял глаз, а яничего не смогла сделать, чтобы этому воспрепятствовать, во мне резко упал боевой дух.

Помимо того, что меня до сих пор сильно знобит, я ощущаю чувство вины перед Джонни. Я была там и ничего не смогла сделать, чтобы ему помочь. Джонни теперь носит повязку на лице и шутит, что решил стать пиратом, но мне кажется, что его здоровый глаз смотрит на меня с осуждением. И еще в нем ощущается какая-то внутренняя ярость, которой я начинаю побаиваться.

И в то же время именно он через два дня сгреб меня с дивана в кабинете Цезаря, откуда я не выходила, мучаясь из-за пережитого, и вместе с Диего вытолкал на экзамен по испанскому. Экзамен я сдала плохо, потому что все то время, пока сидела, склонившись над листами с тестами, в голове звучал голос этой дьяволицы:

— Бесполезная девчонка!

Да уж, куда бесполезнее.

После экзамена вернулась в агентство. На диван рядом со шкафом с книжками по демонологии, которые противоречат друг другу. Устав блуждать в догадках и сомнениях, отправилась бродить по кабинетам. Итсаску снова «медитировала»: на черном экране быстро мелькали строчки. Цезарь с Ликой занимались планированием поездки в США — на встречу с американским агентством по поводу пропавшего музейного экспоната. Серж с помощью какой-то мини-сварки пытался приварить проводки в странном приборе.

— Что делаешь?

Он снял сварочную маску, поправил очки и взъерошил волосы. Улыбнулся мне задорно и приложил палец к губам.

— Это секрет. Пытаюсь сделать прибор, который засекает демонов.

— В присутствии графа этот прибор вряд ли принесет пользу… — усомнилась я.

Серж поманил меня ближе.

— Можно будет исключить определенные волны, которые принадлежат именно ему! — Он показал мне непонятные хаотичные чертежи и явно хотел дальше рассказывать о приборе, но я спросила:

— Серж, а ты не ревнуешь Итсаску к графу?

Парень удивленно наморщил лоб:

— А почему я должен ревновать?

— Ну… — осторожно сказала я. — Она так с ним танцевала…

— Это всего лишь танец, Настя, — засмеялся Серж. — Итсаску его обожает как учителя. Тем, кого любишь, надо доверять. Я доверяю ей, не сомневаюсь ни минуты. Если она решит закончить наши отношения, она скажет прямо, потому что врать и сочинять красивые фразы — это не про нее. Сама знаешь, она рубит сплеча.

— Нелегко быть человеком в такой компании… — вздохнула я.

Серж посмотрел на меня внимательно:

— Эй, ты что? Не вздумай считать себя незначительной. На то мы и команда, чтобы каждый был важен. И потом, у тебя есть дар, особенный. Разве это не здорово? Я всего лишь техник и разработчик новых устройств, если на то пошло. А ты видишь призраков.

— Это не совсем тот дар, который мне хотелось бы иметь, — возразила я.

— Мы не выбираем, нас выбирают, — пожал плечами Серж. — Главное, что мы все вместе, а с остальным справимся.

— Серж, а что за портрет стоит на лестнице агентства? — решила я поменять тему.

— Это мое изобретение, камера для слежения, которая оценивает проходящего на предмет опасности. Если есть опасность, то в агентство подается звуковой сигнал.

Диего заглянул в лабораторию:

— Серж, ты мне нужен. В кабинете Цезаря вышла из строя система связи. А прям вот сейчас на связь должно выйти агентство в Нью-Йорке.

Ребята ушли, а я погасила свет в лаборатории и двинулась дальше по коридору. Вдруг вспомнила про комнату, где стоит только один стул, и заглянула в нее.

Граф Виттури сидел на стуле спиной ко мне, лицом к большому окну, за которым был виден город. Я сначала решила пройти мимо, но потом осталась, чтобы смотреть на его волосы, широкую спину, лежавшие на коленях руки с красивыми пальцами. Голова его была запрокинута, блики от аквариума на потолке оставляли на лбу золотистые дорожки.

— Демонесса, которую ты уничтожила в Венеции, — вторая дочь Люцифера.

Я поняла, что он знает о моем присутствии, вошла и закрыла за собой дверь.

— А натурщица?

— Всего лишь служила ей телом. А та, что напала на Джонни и Диего здесь, в Барселоне, его первая дочь. Вечно слепая Ярость. Кали теперь обладает глазом Локи. Сколько времени пройдет, прежде чем она найдет глаз оборотня? Прежде чем увидит женщину, которая станет телом для Ноктурны? Мы пытаемся отсрочить неизбежное. Ноктурна породит того, кто покончит с этим миром навсегда. Нами играют, как пешками, а мы пытаемся переписать сценарий в свою пользу.

— У нас получится?

— Может быть. Но когда все ветки бьют тебя по лицу, ты в чужом лесу.

Мне хотелось сбежать от всего этого. Сбежать от графа… Мысли о нем преследовали постоянно. Что бы я ни делала, образ демона, его тень стояла в подсознании. Когда наступала ночь, я оставалась наедине с этими мыслями и не находила сил противостоять им или как-то отвлечься. Меня изматывало желание, физическое страстное влечение к его телу.

Когда мы появились в агентстве после столкновения с Кали, граф небрежно бросил меня на диван, стащил с себя окровавленную рубаху, обнажил такой торс, что у меня дыхание сразу перехватило. Потом он повернулся к Лике, чтобы взять чистую одежду. Я ожидала увидеть на его спине шрамы или следы от крыльев, но… там были мышцы, чуть смуглая кожа, ровная, без родинок, шрамов и татуировок. Перед сном он являлся мне таким. Хочется дотронуться до его спины, провести рукой по коже, опуская ладонь все ниже. Я хочу узнать, как он целуется, хочу вдохнуть его запах, почувствовать контакт с ним, соединить наши солнечные сплетения так, чтобы мучительная тяга успокоилась и ослабла хоть на мгновение. Мы почти не виделись в эти дни. Граф постоянно был с Ликой и Джонни, я порой слышала их голоса в коридоре агентства. Я ему не нужна. Вопреки моим ожиданиям демон не бегает за мной, пытаясь отнять душу или соблазнить. Он вообще про меня забыл. Граф прав… я всего лишь маленькая девочка в темном лесу. Я сдамся, как только он приблизится ко мне.