Пасынок судьбы - Владислав Русанов Страница 56

«Вот дырки они от бублика у меня дождутся, а не просьб о пощаде! — сразу решил рыцарь. — Эх, успеть бы выхватить стилет хоть у кого-нибудь да ударить пару раз, чтоб не обидно было в Королевство Небесное, к Господу Пресветлому и Всеблагому, в одиночку отправляться. Хотя, какое для головорезов может быть Королевство Небесное? Преисподняя, где будут их души гореть в вечном огне».

— Ты, вроде как, поединка хотел, рыцареныш? — блеснув белой полоской зубов, проговорил Авдей. — Суда чести!

— И сейчас хочу! — упрямо тряхнул чубом Годимир.

— Слышали? — Мечник глянул вправо, влево, покачал головой. — Ишь ты! Недоносок! Боя он хочет! Не вякай, молокосос!

Бельмастый захохотал, запрокинув голову и вздрагивая острым кадыком. Годимир с трудом удержался, чтобы не ударить со всей силы кулаком. Сцепив зубы, он произнес:

— С тобой, отребье, не вякает, а разговаривает гербовый пан! Дерьмо!

— Пан Дерьмо? — откровенно издеваясь протянул Авдей. — А герб? Какой герб? Выгребная яма?

— Навозная куча! — поддержал его бельмастый.

— Этого… ну… котях! Во! — выдавил из себя коренастый.

— Во дает! — Бельмастый присел, хлопая себя ладонями по ляжкам. — Заговорил! Горюн заговорил! Ну, ты даешь, пан Дерьмо, Горюна разговорил!

И тут Годимир не выдержал. Шагнул вперед и с разворотом корпуса сунул кулак Авдею под ложечку. Мечник уловил его движение и успел поднять руку, закрываясь. Удар пришелся вскользь. И тут же бельмастый пнул рыцаря под колено. Нога словинца согнулась, и он завалился на дружинника, который сильно толкнул его на Горюна.

Годимир неловко взмахнул локтем, пытаясь достать низкорослого воина по носу, но тот легко перехватил его руку, сжал предплечье словно капканом и ударил в бок. Печень отозвалась острой болью. Кажется, хрустнули ребра. Рыцарь отлетел на бельмастого, который ахнул его коленом в живот. Рыцарь согнулся и налетел носом на кулак Авдея. Пошатнулся, сделал шаг назад, чтобы не упасть навзничь и сел жидкую грязь.

— Слабак, — сплюнул мечник, а Горюн шмыгнул носом и закивал.

— В дерьме вываляем? Или… — Бельмастый небрежным движением, явно рисуясь, кинул ладонь на рукоять корда.

— Или, — твердо ответил Авдей. — Но сперва изваляем.

Он широко шагнул и пнул Годимира в лицо. Рыцарь отклонил голову, почувствовал, как каблук оцарапал ухо, но схватил мечника чуть выше щиколотки и рванул вверх. Заречанин хрюкнул, как перепуганный боров, и упал, а Годимир зачерпнул полную горсть грязи и запустил липкий комок в перекошенную рожу бельмастого. Вскочил и, припоминая расправу со Славощем, врезался головой в живот пытающемуся протереть глаза мужику. Бельмастый завалился сверху на мечника. Но тут вмешался Горюн.

Крепыш, нисколько не смущенный потерей двух соратников, залепил рыцарю справа, слева, опять справа. В голове у Годимира зазвенели колокола. Силищей Горюн обладал неимоверной. Куда там пану Тишило!

На земле, ругаясь в голос, копошились мечник и бельмастый дружинник. Хоть бы не успели очухаться…

Новый удар Горюна завалил рыцаря на станок. Многострадальными ребрами прямо на жердину. Уцепившись руками за неожиданную опору, Годимир отмахнулся ногой от наседающего врага. Попал, кажется, в живот, но урону не нанес никакого, а всего-навсего оттолкнул от себя.

— Ну… это… ты… — мычал Горюн, прицеливаясь, как бы удачнее залепить оплеуху.

Отчаяние придало Годимиру силы. Он, рванув на себя жердь, услышал треск и оказался с оружием в руках.

— Получай!!!

Первый же удар пришелся крепышу по уху. От второго он попытался заслониться, но вскрикнул неожиданно жалобно и согнулся. Правая рука повисла плетью.

— Ага!

Жердь гулко легла бельмастому поперек спины. Он взвыл и упал на четвереньки.

А к Годимиру уже подступал Авдей. Мечник сгорбился и держал в опущенной ниже колена руке корд.

Размахнувшись, как косарь косой, словинец заставил Авдея отпрянуть. Возвратным движением попытался выбить корд, но промахнулся.

— Проткну, как свинью. Сдохнешь, рыцаренок, без покаяния, — шипел мечник, вновь наступая.

Бельмастый тем временем протер глаза и поднялся. Потянул клинок из ножен, но потом передумал, пошарил по земле, подбросил на ладони угловатый камень размером в два кулака.

Увернуться одновременно от камня и корда Авдея, Годимир не рассчитывал. Ну, не дано обычному человеку подобное мастерство, и все тут. Он попытался скрыться от бельмастого за широкоплечей фигурой мечника, но только загнал себя в угол. Ткнул в грудь заречанина торцом жерди. Авдей чуть отодвинулся и зажал деревяшку под мышкой. Попытался уколоть рыцаря в лицо.

Годимир перехватил запястье мечника и увидел, как бельмастый замахивается булыжником…

Словинец знал, что не успеет даже пригнуть голову.

Все. Отстранствовался, рыцарь.

Черная тень упала на плечи бельмастого и обернулась тоненькой женской фигуркой в обрамлении вихря разметавшихся волос. Маленькая ладонь скользнула дружиннику под нижнюю челюсть, задирая подбородок кверху. Мужик захрипел, отчаянно дергая кадыком. Камень выпал из разжавшихся пальцев.

Навья подмигнула Годимиру (а может, рыцарю просто показалось в неверном свете факелов?) и, оскалив зубы, вцепилась в жилу на горле. Бельмастый упал на колени, а потом на бок, судорожно дрыгая ногами.

Горюн, на чьих глаза только что загрызли товарища, завизжал и попытался закрыть глаза рукой, пятясь на заднице по смешанной с навозом соломе.

Наверное, у рыцаря округлились глаза, коль Авдей решил оглянуться. Грех было не воспользоваться. Годимир изо всех сил приложил островецкого мечника сапогом промеж ног, а когда заречанин согнулся, безжалостно, до хруста в суставах выкрутил руку с кордом. Клинок выпал, и Годимир, вдавил его в грязь сапогом, искренне рассчитывая сломать закаленное лезвие.

Крепыш визжал на высокой ноте. Хвала Господу, негромко, не привлекая лишнего внимания. Бельмастый рыл землю пятками. Скрюченный Авдей с высоко задранной рукой ругался и пытался вырваться. Годимир с удовольствием провел его, нажимая на локоть и заставляя тем самым подниматься на цыпочки, вокруг себя и с размаха припечатал головой о стойку ковочного станка. Мечник сложился пополам и затих.

Зеленокожая подняла голову, улыбнулась рыцарю, сдувая капельку крови с нижней губы.

— С-с-спасибо… — заикаясь, выговорил Годимир. Счастье, что вообще сумел хоть что-то сказать. Какие тут, к лешему, хорошие манеры, когда такое творится?

Навья сплюнула:

— Какая гадость… Терпеть не могу кровь.

— Но ты его…

— А лучше бы он тебя? — усмехнулась нежить.

Даже не раздумывая, Годимир ответил, что нет, не лучше. Жизнь быстро отучает от дурацкого — излишнего и вредного для здоровья — благородства.